– Отчаялся народ, бунту быть! – проскрипел простуженным голосом мужик. – Глазом не вижу, но нос кровь чует! Что делать будешь, ведун молодой? Нынче народ пришел, 40 душ. С собой телегу с клячей пригнали. На той телеге овса три мешка было. Так барон этот и телегу, и мешки с овсом увел.
– Тебя, старший, народ слушает. Пусть народ обождет до вечера, а вечером я ворочусь и слово своё скажу. Как хочешь уговаривай, но до утра пусть и шагу не ступают. И… – юноша повернулся к старухе. – За ведьмой, что со мной пришла, пригляди. Надо покормить ее, а я как управлюсь – сразу вернусь.
– У благородных просить за наши души будешь? – с ухмылкой спросил Колмор.
Пока Пест смотрел в спины удаляющегося отряда, вокруг них начали собираться люди. Их молча слушали.
– У всех просить буду, а коли надо будет – и у благородных просить стану, – Пест подпрыгнул вверх и провалился в собственную тень, отправляясь путями Теней к наставнику.
* * *
В большом зале, там, где несколько дней назад Песту выдавали указания, было пустынно. Ни охраны, ни бугая Тармоса. Вообще никого. Пест моментально выскочил из зала и попал в гущу сборов. Множество воинов носились с тюками и кипами бумаг. Во дворе уже формировалось построение.
– Где искать командующего? – дергая за рукав пробегающего служаку, спросил юноша.
– В ставке, на поле боя. Здесь никого из командующих нет, – на ходу бросил воин с тюком на плече и скрылся в потоке, что грузил вещи на телеги.
Юноша растерялся на пару секунд, но тут же пристал к другому воину.
– Где ставка главнокомандующего? – боец в ответ подозрительно оглядел его взглядом. – Мне доложиться надо…
– На левом берегу Аноны, к югу отсюда. Полдня пешком.
Пест кивнул и пустился бегом к воротам. Добежав до теней ворот, он нырнул в них с разбегу, а вынырнул далеко за оградой, там, где виднелся лес и лесная тень. Так он и передвигался, то ныряя в тень, то выныривая на расстоянии прямого взора.
Первое, что увидел юноша в ставке – это огромный шатер со штандартом Ордена Искупления. Пест не успел к нему приблизиться, как его окрикнул Ратмир. Юноша, почти всю дорогу пробежавший на своих двоих, сбавил ход и подошел к учителю.
– Я только собирался отправиться к тебе. У нас… – начал учитель, как только подошел Пест, но юноша начал свой доклад, не выслушав.
– Среди люда зло кипит, того и гляди бунт поднимут. Есть совсем нечего, из домов убегали без хабара, припасов никто не брал. Местный дворянчик кормить отказывается. Нынче телега с людом пришла. В той телеге овса три мешка было. Так тот барон телегу с последней едой увел, – Пест сглотнул вязкую слюну и добавил: – Каждый пятый ранен. Раны рваные, словно зверь рвал, но зараженных среди люда нет. Всех проверил, больных и заразных нет. Попадаются раны от меча. Говорят, по дороге благородные секли как врага. Воздух кровью и горем пахнет… Бунту быть!
Ратмир вздохнул, и его лицо изменилось. Спала маска уверенности, впали щеки и под глазами показались мешки. На лице проявился узор из белых линий.
– Слушай меня внимательно. У тебя нет права на ошибку, слишком много от этого зависит. Ты собираешь всех, кто может идти, и вы выдвигаетесь с поля для беженцев на север или восток. Без разницы. Вы должны уйти…
– Ратмир, да как же я их уведу? Там бабы с детьми малыми, мужиков только каждый десятый нос! Ни еды, ни…
– Твари обращают всех, кого могут поймать, а кого не обращают в темных – тащат к своим колдунам. Те проводят ритуал и пополняют свои силы. Они даже детей превращают в своих воинов, но орда этих исчадий на исходе, нам удалось их окружить. Еще несколько недель без подкрепления, и колдуны начнут резать друг друга, чтобы удержать наши атаки. Мы не оставляем им ни живых, ни раненых, ни хлеба, ни скотины. Мы уже видели обглоданные останки рыргов. Они начали жрать друг друга, – Ратмир уставился немигающим взором в глаза Песта и произнес с легкой усмешкой: – Скоро они либо начнут междоусобную резню, либо повернут обратно. Даже если они смогут удержать дисциплину – сила колдунов иссякнет, и наши маги их раздавят голой силой. Только… Орда тварей пришла в движение. Вчера они выдвинулись на северо-восток. Колдуны почуяли страх и кровь с поля беженцев. Они идут к вам, и если они дойдут…
Пест стоял, ошарашенный такими вестями, и не знал, что сказать.
– Слушай меня внимательно! Мы будем задерживать их, сколько сможем, но сегодня ты уведешь с этого поля всех, кто может уйти. Тех, кого не сможешь увести – убьешь. Трупы сжечь. Не оставлять ни крохи еды, ни куска мяса, – слова Ратмира падали словно молот в кузне. Гулко, неотвратимо, отдавая звоном в голове. – Для тварей поле должно остаться пустым! Ты меня понял?
Полосы на лице Ратмира начали светиться белым светом.
– Это приказ! Иначе тысячи жизней были потрачены зря! – Ратмир уперся стальным взором в глаза Песта и твердо приказал: – Нельзя оставлять рыргам ничего! Уводи всех на восток в болота! Кто останется – убей и уничтожь следы! Повтори!
Юноша отвернул голову в сторону, сжал кулаки и не вымолвил ни слова.
– Пест Средний! Повтори приказ! – с нажимом произнес Ратмир.
– Уводить всех, кого не смогу – убить. Трупы сжечь, – пробормотал юноша, так и не взглянув в глаза учителя.
– Выполнять!
Пест развернулся и, шоркая ногами, поплелся прочь из лагеря.
Лицо Ратмира перестало светиться, а белоснежные полосы начали исчезать. Губы в очередной раз повторили заученную годами фразу: «Все во имя процветания славного государства Гвинея, все на благо его! И кровь наша, и души!»
* * *
Перед Пестом стояло два десятка мужиков и Еловая старуха. Все они внимательно смотрели на юношу, ожидая его слов, а юный ведун не мог открыть рта, чтобы озвучить приказ.
– Не томи, ведун. Ты хоть дело делаешь справно, и обманом жить не станешь, – начала скрипеть старуха. – Говори, как есть.
Юноша опустил взгляд в землю, вжал голову в плечи и произнес:
– Твари темные на нас идут, по наши души… завтра уже тут будут.
На лице мужиков не дернулся ни один мускул. Только Еловая старуха с кряхтением уселась на еловый чурбачок.
– То, что за наши души никто не побеспокоится – мы ученые. Вона, животы к спине липнут с голодухи – никто не шевелится, – буркнул мужик с седой бородой, несмотря молодой возраст.
– Ага, живем аки кочевники какие. В шалашах да норах земляных. Ты скажи, что за наши души сказали, – поддержал еще один.
– До завтра всем уйти надо. Кто уйти не сможет – под нож. Мертвых – в огонь, – произнес Пест так же, не поднимая взгляда.
– Как под нож? За что?
– Это как так? У меня пять десятков люда раненого!
– А с моего села три бабы на сносях, того и гляди разродятся. Куда мы их? Резать, што ль?
