– Ты как? – хмурясь, задал вопрос молодой ведун и сделал шаг к парню.
– Нормально… – буркнул в ответ воздушник и тут же упал на колени. Несколько раз содрогнувшись, он вывалил все содержимое желудка на землю.
– Уходить надо! Доставай артефакт. Активируем и уходим, – сглатывая, произносит Пест. Ком в горле подпирает так, что, кажется, его тоже сейчас вывернет наизнанку.
– До островов… – выдавливает Людвиг, пытаясь встать с колен. После недолгих усилий юноша все же поднимается на ноги.
– Нет, нельзя активировать артефакт там. Это надо сделать здесь…
Людвиг дрожащими руками достает артефакт и выдергивает из него металлический стержень, который крепил шар к цепочке. Секунда, вторая, и ничего не происходит, но вдруг стеклянный шар резко вспыхивает ярким белым светом.
– Положи его! Уходим! – кричит Пест, но Людвиг не кладет его, а просто-напросто роняет на землю. Еще одна вспышка артефакта, и Людвиг падает на землю рядом с артефактом.
Пест делает несколько шагов к воздушнику, хватает его за одежду и пытается тащить. Шаг, второй, и тут еще одна вспышка артефакта. Свет настолько сильный, что обжигает кожу.
Ведун с кряхтением поднимает обмякшего Людвига с земли и, стиснув зубы, закидывает себе на плечо.
– Еще чуть-чуть, – вырывается сквозь зубы парня. Изо всех сил стараясь не упасть, Пест подпрыгивает на месте, подошвы отрываются от земли и приземляются уже во владениях хозяина Теней.
* * *
Темнота неохотно отступает. Ее заменяет серая дымка. Вокруг начинают появляться контуры предметов, затем текстуры, а уж потом и бледные цвета.
Веки пытаются открыться, но не выходит. Рука тянется к глазам, пытаясь снять повязку с глаз, но ее нет. Вместо глаз пустые провалы. Внутреннему взору предстает Кара'кан и смутно знакомая дворовая девчонка. Девчонка с тревогой смотрит на Песта и спрашивает, обращаясь к Кара'кан:
– А почему у Песта глаз нет?
Ведьма бросает хмурый взгляд на девочку и неохотно отвечает:
– В уплату отдал, за дорогу для люда пришлого.
– А он разве новые вырастить не может? Он ведь…
– Не сами глаза он отдал, а право видеть глазами своими.
– А как же он теперь? Убогим будет?
– Кто-то без глаз убогим будет, а Пест душой глядеть умеет.
Кара'кан заметила, что тот начал дышать по-другому, шевелится и уже не спит. Ведьма преображается. Сквозь зубы она произносит девочке:
– Старосту зови, проснулся ведун: – Девочка спешно уносится из дома, а Кара'кан обращается к парню.
– Много на себя берешь, ведун.
Руки ее сложены в замок на груди, а из глаз того и гляди посыплются искры.
Пест протягивает руку к девушке, но та делает вид, что не замечает ее.
– А я твою клюку потерял… Слышишь?… Ты про кровь мою… – начал было парень, но запнулся и спросил по-другому: – У тебя в утробе дитя?
Ведьма делает вид, что не собирается отвечать, но после нескольких секунд мельком кидает взгляд на Песта и коротко кивает.
– Этого не может быть. Это рок. Мое семя…
– Твое семя – твой рок. Моя утроба – мое проклятье, – бормочет ведьма. – Роковое семя в проклятой утробе. Не думал, не гадал, что проклятье проклятьем уймет?
– Ты знала изначально? – поймав взгляд девушки, спросил парень.
– Знала.
– А удел дитяти знаешь?
– Знаю.
Пест выжидающе уставился на Кара'кан, но та не спешила что-либо объяснять. Она поднялась, взяла со стола кружку отвара и сунула в руки юноши.
– Не будет за дитем ни силы, ни права ведовского. Тьма над ним не властна, и свет ему не указ, – ведьма подождала, пока Пест выпьет отвар, и произнесла с усмешкой: – Не будет он слугой ни одной силы. Справно жить будет… Счастливо… За нас обоих, за все, что мы не пожили…
Пест сел на лавке, где лежал, и грустно улыбнулся, пробормотав себе под нос:
– Хоть кто-то счастлив будет, – парень принялся разминать ноги. – А ты? Выходит, ты только из-за него меня искала?
Парень пытается встать на ноги, но они подкашиваются.
– Поясницу защемило? – спрашивает Кара'кан и подходит к Песту. Обняв его за грудь, она с трудом отрывает его от земли. Слышится хруст и тихий стон ведуна.
Парень не отпускает Кара'кан и тихо спрашивает:
– Теперь уйдёшь?
– Куда я от тебя уйду? – бурчит девушка, с обидой добавляет: – Ежели себя сам не угробишь, внуков еще повидаем…
Пест со всей силы прижимает к себе ведьму и пытается поцеловать. Кара'кан сопротивляется и хмуро буркает:
– Нашел время! У тебя вон благородный как обухом стукнутый второй день…
– Людвиг? – с тревогой спрашивает Пест и начинает оглядываться. Внутренний взор указывает, что в дальнем углу на стуле кто-то сидит. Ведун отпускает ведьму и, прихрамывая, подходит в угол.
В углу обнаруживается Людвиг. Сидит он ровно, лицо без эмоций, словно истукан, а взгляд уперт в пол. Кажется, что парень не моргает и не дышит.
Помахав перед его глазами рукой, Пест добился лишь поднятого от пола взгляда. Людвиг глядел на друга пустыми глазами. Словно душу из парня вынули.
– Ты слышал, что сказал тот колдун? – спросил ведун, присев перед воздушником на колени и стараясь поравняться с ним лицом.
– Нет, – тихо ответил Людвиг. – Я видел ночью.
Молодой маг воздуха шумно сглотнул, сфокусировал взгляд на Песте и начал говорить:
– Когда Гвинеи и в помине не было, на землях этих жили рырги. Жили от самых льдов до песков пустыни на юге. Не знали они, что такое война, что такое убийство, предательство, обман… У них слов для этого не было. Жили кочевьями, городов не строили. Ездили между стоянками, когда уезжали со стоянки – для других ее готовили.
Жили с природой бок о бок, и ни в чем нужды не знали. Детей рожали вровень по старикам помершим, лишнего с охоты не брали…
А потом в те земли пришел первый государь, Анон. Поначалу в мире с рыргами жили, но разумными их не считали. При втором государе тесно стало, и рыргов теснить на север стали. Сначала просто просили уйти, потом палками гнали, потом кто-то их травить придумал, но лучше всего получилось их убивать голодом. Нечисть по охотничьим угодьям пускали, живность вся и уходила. Даже белки, и те шарахались.
Поначалу рырги лесным духам кланялись, и те их силой своей прикрывали, но когда была создана первая Академия магии Гвинеи – лесных духов начали ловить. Одного удалось заключить в артефакт, остальных перебить. Люди думали, что их всех уничтожили…
А потом, когда прятаться стало негде, последние северные племена ушли на острова. Еды на северных островах нет, выращивать что-либо негде. Одни камни. Рырги тихо и медленно вымирали как народ. Сначала доели все, что было. Потом начали есть друг друга… Именно тогда последние шаманы рыргов поклонились тьме, и тьма их приняла. Они приезжали с островов на континент, чтобы пополнить запасы пищи. Человек для них – еда. Они просто хотели есть.
