При огромной разнице сил и средств, находившихся в распоряжении каждой стороны, все эти источники сослужили нам очень полезную службу. Мы не только теоретически ознакомились с проблемами, которые нас поджидали в плавании, но и смогли применить или, по крайней мере, испробовать на практике предлагаемые решения. Наконец, мы не теряли время на проработку вариантов, которые уже показали себя непродуктивными.
Интересна и процедура ознакомления советских подводников с подобным материалом. С момента нашего назначения на первую атомную лодку мы получили доступ ко всем документам с грифом «особо важно», в том числе и к добытой военными разведчиками информации об авариях на американских подводных лодках и их успехах. Секретными эти сведения считались не только потому, что они оправдывали достижения США, особенно в военной области. В нашей стране мало кто знал, что американцы уже плавали на Северный полюс и даже совершили кругосветное путешествие под водой.
Я часто задавался вопросом: чем объяснить опубликование в США материалов, предоставлявших ценнейшую информацию о подледных плаваниях потенциальному противнику? Разумное объяснение, мне кажется, кроется в ее сугубо техническом характере в сочетании с уверенностью в том, что русские не смогут воспользоваться этой информацией еще долгие годы. Учитывая закрытость нашей страны, в конце 50-х — начале 60-х годов мощь ее научного и промышленного потенциала была гораздо менее очевидна вне ее пределов. Мы же были готовы к тому, чтобы достичь небывалых свершений подручными средствами.
В полярных водах России
Идея достижения Северного полюса подо льдами принадлежит великому ученому-химику Дмитрию Ивановичу Менделееву. В начале века он работал над проектом лодки для полярных исследований, с помощью которой предполагалось за десять дней проплыть подо льдами от Мурманска до Берингова пролива через Северный полюс. «Я до того убежден в успехе попытки, — писал Менделеев, — что готов был бы приняться за дело, хотя мне уже стукнуло 70 лет, а желал бы еще дожить до выполнения этой задачи, представляющей интерес, захватывающий сразу и науку, и технику, и промышленность, и торговлю»
[8].
Первое ледовое плавание совершила российская подводная лодка «Сом», построенная американской фирмой Голланд под первоначальным названием «Фултон». В феврале 1905 г., во время русско-японской войны, эта лодка преодолела забитый льдами проход между островами Скрыплев и Русский в Японском море.
В 1908 г. состоялось первое в истории подледное плавание. Подводная лодка российского флота «Кефаль» также была построена в США, затем доставлена в разобранном виде и вновь смонтирована в мастерских Либавского военного порта. 19 декабря в проливе Босфор Восточный «Кефаль» шла «шесть минут под водой, имея перископ на три фута выше поверхности и разрушая им дюймовый лед», как записал в вахтенном журнале ее командир Василий Александрович Меркушев.
Освоение плавания во льдах продолжалось в советское время. Подводники еще молодого тогда Северного флота совершили первые вылазки в арктические воды в начале 30-х годов. Они плавали на дизельных лодках — «Декабристах» и «Щуках».
В 1935 г. дивизион подводных лодок впервые достиг Новой Земли и укрепил на прибрежной скале медную доску с названиями кораблей. Пройдя через пролив Маточкин Шар, лодки попытались обогнуть северную оконечность архипелага со стороны Карского моря. Однако сложная ледовая обстановка воспрепятствовала этому намерению. Лодкам пришлось миновать ледовые поля в подводном положении и обогнуть острова с запада.
Это была первая ледовая одиссея советских подводников. Большая группа ее участников по возвращении в Мурманск была награждена орденами. Среди отличившихся подводников — командир дивизиона Грибоедов, командиры подводных лодок Попов и Рейснер, инженеры-механики Мокржицкий и Печеркин, старшины команд Идомский, Сметанин, Клоков, Лебедев…
В феврале 1938 г. вся страна затаив дыхание следила за спасением полярной экспедиции Ивана Дмитриевича Папанина. Северный флот выделил спасателям три подводные лодки, среди них были «Д-3» и «Щ-404». Подводникам, особенно экипажу «Д-3» под командованием Виктора Котельникова, пришлось действовать в исключительно сложных ледовых условиях.
Подводные лодки Северного флота использовались и для обеспечения беспосадочного перелета советских летчиков во главе с В. Коккинаки по маршруту Москва — Северный полюс — США в апреле 1939 г. Четыре лодки выходили далеко в полярные воды и действовали даже за кромкой льдов.
Перед войной, в 1940 г., установлен рекорд, который удалось побить лишь атомоходам: советская дизель-электрическая лодка «Л-13» за 19 часов 43 минуты прошла подо льдами 46,8 мили.
Действия подводных лодок Северного флота во время Второй мировой войны заслуживают отдельного исследования.
В 1960 г., когда американцы совершили на своих подводных атомоходах уже шесть походов в Арктический бассейн, мы все еще осваивали арктические воды в пределах, доступных дизельным кораблям, хотя имели уже с десяток атомных подводных лодок. Однако никто в мире и не догадывался, что Советский Союз создал такую лодку.
Трудный выбор
Решая, какую из советских лодок готовить к плаванию подо льдами, командование ВМФ встало перед сложной дилеммой.
Здесь уместно еще раз сказать о той колоссальной разнице, которая существовала между нашей опытной лодкой и последующими кораблями серии. Именно на ней были испробованы все новые системы и механизмы, проведены испытания в нештатных, экспериментальных и зачастую экстремальных режимах. В результате на отдельных системах, например парогенераторной, буквально не было живого места: сотни отрезанных, переваренных и заглушённых трубок! При низкой технологической культуре сварочные работы неизбежно приводили к попаданию в системы отходов и грязи.
На нашей лодке проводилась и наладка системы очистки воды для первого и второго контуров. Дело в том, что недостаточная чистота бидистиллата привела к образованию коррозии и микротечей, в результате чего удельная радиоактивность первого контура была в тысячи раз выше, чем на серийных лодках. Об этом прекрасно знал личный состав и лучше всего — непосредственно занятые обслуживанием ГЭУ управленцы во главе с Рюриком Александровичем Тимофеевым. Знал об этом и флагманский инженер-механик флотилии Михаил Михайлович Будаев. По этой причине он грозился запретить «К-3» плавание к полюсу. Судьба распорядилась довольно своеобразно: в этот поход Будаев был назначен на нашу лодку страшим специалистом.
Именно нашей лодке были поручены испытания различных образцов навигационной аппаратуры, в результате которых предстояло отказаться от одних систем и запустить в производство другие. Адский ритм задал нам и Северный флот, стремившийся как можно скорее изучить боевые возможности атомных подводных лодок.
Приведу как пример одну задачу из множества тех, которые мы решали в 1960–1961 гг.
Для испытаний гидроакустической системы новых атомных лодок ее гидрофоны подвешиваются под днищами надводных кораблей. Нашей лодке предстояло пройти точно под ними на заданной глубине и на больших скоростях, включая самые полные обороты. Для такого маневра (а мы проделывали их по полтора-два десятка в день) надо было занять место на траверзе лежащего в дрейфе корабля, определить курс и, поднырнув, разогнаться до полного хода (то есть резко поднять мощность реакторов до номинальной). Потом мы проносимся под гидрофонами, постоянно подправляя курс на «шумилку» — гидроакустический маячок, — и так же резко снижаем скорость хода для всплытия. Всплыв, переговариваемся по радио с руководителями испытаний — и все сначала!
