– Все-то он знает! – Фотий покачал головой. – Может, нам его в Академию перевести из сторожей? Боюсь, президента подсидит...
Ксей позволил себе улыбнуться вслед за Еной. Наставник, как видно, всеми силами старался отвлечь княжну от мрачных мыслей. Оттого-то он и не прогнал до сих пор Ксея, не велел посадить его в холодную за излишнюю свободу обращения. Старик видел, что беседа с этим простоватым парнем сейчас нужнее Ене, чем его собственные высокомудрые увещевания. Ксей и сам понял, что от него ждут не гвардейских поклонов и не уставных равнений. Он, простой строитель и по совместительству сторож, запросто беседовал с княжной и наставником, а начальник караула, вместе с дежурной сменой, стояли перед ними навытяжку, боясь пошевелиться. Однако Ксея не слишком занимала плывущая в руки фортуна.
– Да, – сказал он, – я простой строитель Стены. – Я не знаю, как пройти к островам, и я не знаю, зачем это нужно.
– Мы могли бы подать сигнал, – сказала Ена, – когда-то маяк острова Фео был виден с материка. И если на материке еще кто-то...
– Вы в это верите? А я думаю, везде одно и то же. Претворение ходит по суше не хуже, чем по морю. Нам еще повезло, что вовремя начали строить Стену!
Наставник возмущенно затряс бородой. Этот мальчишка совсем обнаглел! Он уже перебивает княжну!
– Ну, ты, строитель! – начал было Фотий, но Ена нетерпеливо отмахнулась от него, как от жука-трещотки.
– Что же ты предлагаешь? – спросила она Ксея.
– Нас все равно накроет рано или поздно. Волны претвора с каждым годом все выше, а Стену нельзя надстраивать до бесконечности. У нас все меньше воды, несмотря на усердные молитвы Водолею...
– Молитвы – не твоя забота! – сварливо вставил Фотий, – Водолей милостив...
– Воздух тоже уходит, – сказал Ксей. – Жизнь уходит с нашей земли! Но ее можно сохранить...
– Как? Как? – Ена схватила его за руку, будто хотела, чтобы он вот сейчас, сию минуту спас ее и весь народ от Претворения.
– Нужно строить не Стену, а убежище, – сказал Ксей.
Пальцы княжны разжались, рука повисла без сил.
– На это нет времени. Мы не успеем создать убежище, в котором смогут жить сто пятьдесят тысяч человек.
– Жить не смогут. Но могут – спать, – Ксей поймал на себе пронзительно сверкнувший взгляд наставника. – Неправда ли, владыка? Слуги Водолея научились погружать человека в бездыханный сон.
– Кто тебе сказал?! – глухо пророкотал Фотий.
– Слухом Стена строится, – поговоркой ответил Ксей.
– Тише ори! – наставник с опаской покосился на караул. – Это ж священный секрет!
– Раз секрет, значит – правда! – Ксей радостно потер ладони. – Выроем Убежище, укупорим, как следует, и пусть люди спят! Вот тогда кто-нибудь, не торопясь, построит дорогу к маяку и подаст сигнал.
– Кто же построит, если все будут спать? – княжна смотрела на Ксея большими, ожившими вдруг глазами.
– Я, благословенная госпожа!
– Пиропатроны отработали. Спускаемый аппарат отделился штатно. Как слышите, Титаны?
– Поехали! Подсвети-ка нам планетку, Игорек!
– Раскрытие отражателя через сто двенадцать секунд. Потерпите, Титаны. Как самочувствие?
– Как в лифте. Ты не знаешь, на каком этаже здесь буфет?
– Отставить болтовню! – командир повернулся ко мне, – не можешь ты, Леха, без своих фантазий! Докладывай телеметрию!
– Докладываю. Снижение двести. Орбитальная сорок – триста восемь, склонение шесть. Включение двигателей через девятнадцать, восемнадцать, семнадцать...
В иллюминаторе вспыхнула белая полоска горизонта, приближалась освещенная сторона планеты.
– Есть визуальный контакт! – сказал Игорь. – Вон он, "Маячок"!
– Ноль двадцать одна. Начинаю корректирующий виток, – командир говорил сухо, как на тренировке, а нас с Витькой, похоже, слегка колбасило.
Меня, во всяком случае. Все-таки тут вам не тренажер. Мы действительно садимся на эту мерзлую планетку, садимся первыми в мире и все такое... Как-то еще сядем. Да как потом взлетим... Господи, неужели когда-нибудь все это будет позади? Нет, я не трушу, просто есть у меня такая специальная мысленная фраза, которая приносит удачу. Кажется.
За иллюминатором медленно, пиксель за пикселем, проступала изрытая кратерами поверхность Марса. Луна и Луна. Вылитая просто! Не балует нас Солнечная система разнообразием ландшафтов. Садишься вечно, как на блин – круглые, будто по циркулю вычерченные кольцевые горы и пыльные равнины, похожие на провинциальный стадион "Локомотив", вытоптанный футболистами до скальных пород. Есть, правда, еще гиганты с богатой атмосферой, да Венера, но на них садиться – дураков нет. Эх, одна Земля-матушка радует глаз!
– Леха, не спи! Проходим "Маяк".
Я спохватился и взял фотокамеру. Что тут поделаешь, если у меня характер несколько мечтательный? Зато веселый! Без такого человека в экипаже вы бы, товарищи полковники, сдохли с тоски! За полгода-то полета...
– А вот вам и подсветка, Титаны! – Игорь у себя на орбитальном модуле распустил, наконец, перья отражателя и поймал скромное пятнышко выползающего из-за горизонта Солнца.
– Подсветку вижу, – сказал командир.
По серой, неосвещенной еще поверхности планеты пополз бледный зайчик. Я нацелился на него фотокамерой.
– Хм, как интересно! – прозудел в наушниках Игорь. – Вы "Маяк" видите?
– Нет пока, – сказал я.
– От него, примерно к северу, идет какая-то белая полоса, русло, что ли?... Не похоже. Зигзаг какой-то. Изгибается три раза под острым углом. В общем, такая буква "М".
От неожиданности я чуть не выронил камеру.
– Какая буква?!
– Эм! – внятно произнес Игорь. – Мэ! Не путать с Жо. Может, у них там метро? Хе-хе...
– Еще один шутник... – проворчал командир.
Я все пытался поймать в объектив солнечный зайчик, который Игорь должен был навести на "Маяк". Бывает же такое! Когда-то, в детстве, и у меня был маяк, к которому вела дорога, изгибающаяся зигзагом в виде буквы "М". Она была нарисована на листе старой, истертой до дыр миллиметровки. Нарисована моей собственной рукой, как бог на душу положит. Совпадение, не больше. Там у меня было море, и города на островах, а здесь – минус восемьдесят пять, ни кислорода, ни воды, да и маяк-то не настоящий, "Объект эпсилон" – неидентифицированный источник излучения в видимом спектре. Какой-нибудь недопотухший вулкан, что ж еще?
И тут я увидел его.
Сердце остановилось, как бывает в первое мгновение невесомости. Конечно, он не был похож на маяк в обычном понимании, но я узнал его. Это был мой маяк. И к нему вела моя дорога.
Транспортер медленно ковылял по дороге, с трудом находя торный путь среди щедро рассыпанных вокруг осколков породы.
