– Тогда порядок, – кивнул генерал, привыкший скрывать даже полное обалдение. – Прочесать тут все! – приказал он бойцам.
И тут Бобер не выдержал. Вспугнутым зайцем он порскнул к металлической лесенке, ведущей к основанию обелиска, и взлетел по ней с третьей космической скоростью.
– Живьем брать! – крикнул Константин, бросаясь следом за ним.
Бойцы тоже не заставили себя ждать. Но всех опередил Дед Мороз. Проскочив сквозь люк в низкое холодное помещение, пересеченное во всех направлениях балками арматуры, он увидел Бобра, склонившегося над красным, расшитым звездами мешком.
– Не уйдешь! – вскричал хозяин вьюг, направляя на бандита посох.
– Стой, Питон! – заверещал тот в истерике. – Ты не по... – и замер, превратившись в белую, ко всему равнодушную статую.
– Так будет с каждым, – отдуваясь, сказал Дед Мороз, – кто не слушает маму и берет чужие вещи...
Когда мы с Остапенко забрались наверх, возле мешка уже гужевались дедуля и пацаненок с генералом.
– Настоящик на месте? – спросил Колесник.
Дед Мороз наклонился к мешку.
– Кажется, все на месте... Постойте... А это что такое?
Он вытащил поблескивающий металлом шар размером с арбуз, к которому был привинчен типовой электронный будильник с быстро бегущими цифрами на табло. По боку арбуза белой краской была сделана кривоватая надпись: "Иадерная бонба".
– Черт! – сипло прохрипел побледневший вдруг генерал. – Она лежала вместе с настоящиком!
Я попятился, начиная понимать. Циферблат отсчитывал последние секунды.
– Так воно що, зараз рванЭ? – растерянно пробормотал Остапенко. – И чого робыти?
Вот тут задумаешься, "чого робыти". Бежать поздно. В окно ядерную бомбу не выкинешь. И даже грудью геройски не закроешь. Засада.
– Положите ее в мешок, – сказал вдруг мальчик. – И крепко завяжите!
– А смысл? – спросил Колесник, глядя, как загипнотизированный, на циферблат.
– В мешке лежит настоящик, – объяснил Константин. – Значит, это настоящий мешок. Он не может порваться.
До генерала вдруг дошло.
– Гениально!
Одним движением он вырвал из рук Деда Мороза бомбу, сунул ее обратно в мешок и завязал пришитой у горловины тесемочкой. В ту же секунду раздался громкий хлопок. Мешок мгновенно раздулся, как туго набитая подушка... но не выпустил ни струйки дыма, ни лучика света.
– Дозиметрист, – тихо позвал генерал.
Меня отпихнули. К мешку подскочил Женька Родионов, поводил дозиметром, прокачал воздух через трубку... Радиация не превышала фоновых значений.
Колесник стащил с головы каску и вытер пот. Затем осторожно постучал костяшками пальцев по ткани мешка. Звук получился такой, будто он стучал по гранитному валуну.
– А ведь ты, мальчик, только что город спас... – сказал генерал Константину.
– А что там, внутри? – спросил Дед Мороз, – указывая на мешок.
– Там – ад, – ответил Колесник. – Не прикасайтесь к завязкам! Вообще – пошли отсюда. Здание оцепить до прибытия команды химвойск.
Мы спустились в музей и побрели к выходу. У вертолета генерал пожал руку Константину.
– Спасибо тебе еще раз! Извини, если сон получился страшный. Рановато тебе нагружаться такими впечатлениями... Но ведь это всего только сон...
– Ага, – сказал Константин, зевая.
– Я его провожу, – Дед Мороз взял мальчика за руку. – А потом вернусь. Надо решить, что делать с мешком... и с этими хулиганами. – Он заглянул в кабину вертолета и сейчас же недоуменно обернулся. Вид у него был растерянный.
– А где же Сидор с Хомяком?
Генерал Колесник изменился в лице.
– Остапенко! – взревел он.
– Я!
– Где задержанные?!
– Виноват, товарищ генрал! – Микола был изумлен не меньше остальных. – Вбиглы...
– Вбиглы?! Ты почему оставил вертолет?!
– Та я бачу, що воны ще тверды. Не видтаялы. А тут команда – усим на зачистку музея. Я и выдвынувсь. Разом з усими...
– Десять суток ареста, – отрезал Колесник. – По окончании операции. А теперь – быстро в музей! Из-под земли их достать!
Но доставать Сидора с Хомяком из-под земли не пришлось. Из дальнего зала послышался звон рухнувшего экспоната, быстрые шаги по металлической лестнице. Мы бросились внутрь. Теперь-то перехватим, с постамента под обелиском бежать им некуда. Так мы думали. Но, как выяснилось, ошибались.
В помещении над лестницей никого не было. Мешок тоже исчез. Неужели бандиты полезли выше – в пустотелый, обшитый титановыми листами, корпус гигантского муляжа ракеты? Но какой в этом смысл? Только руки-ноги переломают!
Я задрал голову. Дед Мороз, ловко цепляясь за арматуру, поднялся уже так высоко, что почти перестал быть виден во тьме монументального нутра.
И тут вдруг загрохотало. Я хоть сам и не ракетчик, но, как услышал, сразу понял – дюза ревет! Космический корабль, что простоял полвека на гранитном постаменте, теперь уже не был муляжом! Бобер, оказывается, не терял времени, пока прятался в музее, и настоящик в брюхе обелиска сделал свое дело – превратил памятник в транспортное средство. Да в такое средство, что его не сможем перехватить даже мы, со всей нашей техникой и вооружением.
В вышине, над нами вспыхнула струя пламени.
– Все назад! – скомандовал Колесник. – Они дают зажигание!
Мы едва успели выскочить из музея и отбежать на относительно безопасное расстояние. Загрохотало так, что стоять невозможно стало, все попадали.
Ракета стартовала. Струи огня с ревом ударили в пьедестал обелиска, круша перекрытия. Корабль медленно пополз вверх, все ускоряясь. Нас обдало жаром, пришлось менять дислокацию по-пластунски и зарываться мордой в землю, пока ракета не ушла в зенит. Грохот, наконец, стал затихать, проступили другие звуки. Где-то выли серены, стрекотал опаленный, но успевший взлететь вертолет.
– Где Дед Мороз? – прокричал генерал.
Я ткнул пальцем в небо.
– Он полез в ракету. Я видел.
– Черт! Пропадет, бродяга!
– Он уже не бродяга...
Пятиглазый огонь, испускаемый дюзами корабля, все уменьшался, уходя в глубину неба, и, наконец, стал почти неразличим.
– А ведь придется кого-то за ними посылать, – задумчиво сказал Колесник.
Неожиданно небо над нами озарилось нестерпимо яркой вспышкой. Там, далеко вверху, где-то за пределами атмосферы, полыхнуло ядерное пламя.
– Это еще что за хрень?! – невольно вырвалось у меня.
Генерал Колесник опустил голову.
– Он развязал мешок.
