Сами того не замечая, Он и Она стали понемногу забирать в сторону, развернулись, пошли назад. Он перешел улицу, еще не зная, зачем. Оказавшись на одном тротуаре, они двинулись навстречу друг другу.
Они сближались. Дождь прекратился. В просвете туч сверкнуло солнце, оттягивая неизбежный закат.
Они медленно сближались, и, наконец, увидели друг друга.
"Живу среди таких вот уродов, – вздохнула Она, проходя мимо и отворачиваясь. – А он, мой любимый, ходит где-то и не знает, что я готова позволить ему увести меня за собой"
"Блин! Всякие жабы путаются под ногами, – подумал Он, смерив ее с головы до ног брезгливым взглядом. – Какая злая пародия на удивительное создание – женщину. Тоже, небось, счастья хочет, корова! Смешно! Смешно, и даже как-то злит. Куда, образина, выперлась? Пейзаж только портить..."
И они пошли дальше, ожидая встречи с тем, кто составит счастье их жизни. Ведь им не так много нужно – только встретить подходящего человека. Пусть не принца и принцессу, пусть самого обычного! Такого же, как они сами. По образу и подобию...
Это Москва, дядя!
– Да ну тебя с глупостями! – отмахнулась мама. – Выдумываешь вечно!
– Не выдумываю! – Марина без сил плюхнулась на стул. Бретелька ночной рубашки свалилась с плеча. – Просыпаюсь, а оно надо мной стоит!
– Что оно-то? – спросила бабушка, помешивая в кастрюле. – Если мужчина, то к дороге. А если мохнатое, то к богатству...
– А если то и другое, то к путевке на Кавказ, – мама захихикала шкодливым детским смехом.
– Не знаю я, – Марина отрешенно смотрела на дно пустой чашки. – Белое что-то. Помаячило и утянулось в шкаф.
– Приснилось, – отрезала мама. – Одевайся да сбегай в магазин. Нужен майонез, сметана и яйца.
Марина нерешительно помяла уголок скатерти.
– Боюсь...
– Чего еще?! – мама остановилась перед ней, упершись рукой в бок.
Марина опустила голову.
– А вдруг я шкаф открою, а оно – там?
– Да что же это?! – возмутилась мама. – Взрослая девица, завтра замуж, а она ерундой мается! Я для себя, что ли, готовлю на всю ораву?! Ко мне на свадьбу родня съезжается или к тебе?! Марш в магазин без разговоров!
– А может, и верно, – рассудительно заметила бабушка. – Суседко ночью заходил, с жиличкой прощался. Если погладит мягкой лапкой – будет счастье. – А кого, бывает, и душит...
– Бабуля! – жалобно захныкала Марина. – Достань мои джинсы из шкафа, будь добренькая!
– Ну, все! – рассердилась мама. – Мне это надоело! А ну, пошли!
Она подхватила Марину под руку и потащила в комнату. Бабушка, шаркая тапочками, поспешила за ними.
– Открывай! – потребовала мама, подтолкнув дочь к шкафу. – Посмотрим на твоего суседку!
– Не буду! – уперлась Марина. – Боюсь! Сама открывай!
– Трусиха! – мама презрительно усмехнулась. – А еще замуж собралась! Никого там нет! На, гляди!
Она резко распахнула дверь гардероба, и сейчас же все увидели белевший в полутьме силуэт.
Марина вскрикнула. Оттолкнув маму, она с отчаянной храбростью бросилась на дверь, и, навалившись всем телом, с треском захлопнула ее.
Бабушка стояла, прижав руки к груди и беззвучно шевеля губами, словно читала молитву. Мама ошеломленно хлопала глазами, уставившись на Марину.
– Ты что, ополоумела?! – произнесла она, наконец. – Чуть пальцы мне не отдавила!
– Оно там! – Марина со страхом смотрела на дверь гардероба.
– Конечно, там, – спокойно ответила мама. – Как вчера привезли, так там и висит.
– Кто – висит?! – прошептала Марина.
– Да никто! – мама снова решительно отворила тяжелую дверь. – Платье твое подвенечное!
Снежно-белое платье, с пышными оборками, кружевами и блестками, занимало почти все тесное пространство гардероба.
Марина зажмурилась и потрясла головой. Как же она могла забыть? Сама же повесила вчера платье в гардероб! Почему сегодня оно кажется таким незнакомым и даже пугающим?
– Это замужняя жизнь пугает, – уверенно сказала бабушка и, заметив мамин взгляд, поспешно добавила:
– Хорошая примета. Пугает – значит, заботится.
– Ничего себе – заботится! – Марина болезненно поморщилась. – У меня сердце до сих пор стучит, как пулемет! Что это, вообще, за мода – выходить замуж в белом платье?!
Бабушка даже руками всплеснула.
– Да в каком же еще выходить?! В черном, что ли?! Спаси и помилуй!
– Не нравится мне все это... – пробормотала Марина.
– Что опять не нравится?! – мама была вне себя. – Замуж выходить?! Так я тебе тысячу раз говорила – сперва универ закончи! Женихи никуда не денутся!
– Может, заменить платье, пока не поздно?
– Начинается! – мама только махнула рукой и побрела вон из комнаты. – Ты со мной про платье даже не заговаривай, – бросила она через плечо. – С Ромой своим обсуждай эти вопросы. Если он у тебя такой богач...
– Какой уж там богач... – вздохнула Марина и стала собираться в магазин.
Когда дверь за ней закрылась, бабушка, сидевшая за столом на кухне, отодвинула кружку с темной жидкостью и повернулась к маме.
– Иди, скажи ему, чтобы не смел больше вылезать, пока не прикажут. Все дело испортит!
– Слушаюсь, госпожа, – мама присела в низком поклоне. – Не извольте беспокоиться, я поставлю тварь на место...
Проходя через двор, Марина приветливо кивнула дворнику в оранжевом жилете, гонявшему метелкой по тротуару осеннюю листву.
– Привет, Имомали!
– Здравствуй, душиза! – щербато разулыбался дворник.
– Дождя не будет? – спросила Марина.
Она считала Имомали непререкаемым синоптическим авторитетом.
– Дождя будет, – уверенно заявил дворник. – Второй половина.
– Ну, вот, – расстроилась Марина. – А обещали тепло...
– Кому кушать есть, тому всегда тепло, – сказал Имомали, глядя вслед уходящей Марине, и добавил задумчиво:
– Кушать есть, кому деньги есть. Деньги есть, кому документы есть. Москва...
– Анкета заполняется в двух экземплярах, от руки, синими чернилами...
Имомали не слушал, что говорит ему Надежда Сергеевна, да если бы и прислушался, все равно бы не понял. Он хотел есть. Два дня в очереди не ел. А до этого три дня в поезде ехал.
В поезде Аликпер еды не давал, только за деньги. А какие у Имомали деньги, когда он за деньгами и едет? Хорошо еще, что взяли его, хромого, в Москву на работу. Но хромому тоже есть надо.
