– Где вы прятались? – острый, как лезвие, его нос оказался у самого моего лица. – Не выкручиваться! Отвечать быстро! Ну?
– Да мы, вроде как, и не прятались... – пробормотал я.
– Не выкручиваться, я сказал! – взъярился складишок. – Это – что?!
Я пожал плечами.
– Фонарик.
– Фонарик! – драматически взвыл он, распрямляясь до потолка. – Не фонарик, драть твою дратву, а новый, с иголочки, фонарь, да со свежими батарейками!
В доказательство он пощелкал тумблером, озаряя электрическим светом полутемную комнатку с торчащей в углу лучинкой.
– А ведь это значит – что? – спросил он зловеще.
– Что электричество изобрели, пока вы сидите тут, – буркнул я.
Надоел он мне страшно. Чего из себя строит? Следователь хренов!
Вова покивал.
– Очень смешно. Очень. Но неправильно! – он резко сложился буквой "Г" и доверительно сказал мне на ухо:
– Это значит, что ты и твоя подружка нашли где-то новый склад. Склад, о котором никто не знает. И жируете, пока мы все с голоду пухнем!
Не очень-то ты распух, подумал я, но вслух говорить этого не стал.
– Нигде мы не жируем! Мы же только что пришли!
– Откуда? – хитренько сощурился Вова. – Я на всех складах людей знаю. Вы с какого?
– Мы от батяни, – сказал я.
Долговязый не понял.
– Тут все от батяни да от мамани! С какого склада, спрашиваю!
– Да ни с какого! – я ткнул пальцем в потолок. – Сверху мы! Из-под неба голубого!
Складишок с лязгом распрямился.
– Че... че-го?!
Он уставился на меня растерянно, потом вдруг хрюкнул, совсем не по-детективски и затрясся, как током дернутый.
– Све... ой, не могу! Сверху!
Мне прямо обидно стало.
– Что я смешного сказал?!
Но он только отмахивался обеими руками, заходясь.
– Девчонку мою верните! – потребовал я, пользуясь таким приступом начальственного веселья. – Перепугаете насмерть дуреху!
Вова не обращал на меня внимания. Изнемогая от смеха, он открыл дверь в коридор и прорыдал:
– Садык! Иди сюда! Тут комик зажигает не по-детски! И девку веди! Может, хоть при ней его стыд возьмет!
В коридоре застучали шаги, и на пороге появился низенький узкоглазый человек. Голова его была выбрита, а, может, полысела ровно наполовину – от шишковатого лба до темени. Дальше, без перехода, начинались густые черные волосы, заплетенные на затылке в косицу. Мне сначала показалось, что на нем тесный девичий парик, который он так и не сумел натянуть на лоб.
– Погоди смеяться, Вован, – узкоглазый недобро сверкнул на меня своими щелками. – Сначала надо этого спросить. Очень сильно спросить.
– Учи ученого! – огрызнулся Вован. – Чем я, по-твоему, тут занимаюсь?! Говорю же, веди девку!
– Девка совсем дурная. Знаешь, что говорит? – Садык за шею пригнул Вована к себе и прошептал что-то ему на ухо.
Складишок лязгнул, выпрямляясь, совсем как выкидная наваха перед генеральной поножовщиной, и резко повернулся ко мне.
– Да вы что, сговорились, что ли, над нами издеваться?!
– Ну, что опять? – устало вздохнул я.
– Не могли вы сверху придти! Ясно? Не могли!
– Почему это мы не могли? – я постарался вальяжно развалиться на шаткой табуретке, опасаясь, что она сама развалится подо мной.
– Да потому, дубина такелажная! – сказал Вован с нескрываемой обидой. – Потому что над нами – инвайдеры!..
И этот туда же. Инвайдеры... Когда-то их называли пришельцами. Инопланетянами. Потом, когда в охоту за ними включились международные силы, появилось буржуйское словечко – инвайдерс. А еще потом, когда выяснилось, что мы, местные, только мешаем охоте, все наши слова стали не нужны. Как и мы сами.
Не знаю, видел ли кто этих инвайдеров живьем. Мне как-то не довелось. Вот и теперь: Батяня говорил, что инвайдеры внизу, в шахте. Пришли вниз – тут говорят, что они над нами... И не поспоришь. Кто-то ведь шандарахнул меня разрядом там, на лестнице!
– Ты чего им наплела? – спросил я Матрешку, когда мы, наконец, остались одни.
Хозяева преисподних чертогов (материальные склады научно-производственного объединения "Вектор") ушли совещаться, предоставив в наше распоряжение шикарную кладовку с тюфяком на полу, запас лучинок, банку консервов, пару сухарей и кастрюлю теплой жижи, предназначенной тут изображать чай. Дверь, правда, заперли. Но все равно, с чего бы вдруг такая щедрость?
– Признавайся, наврала им с три короба?
Матрешка оскорблено хлопнула глазищами.
– Ничего я не врала! Как было, так и рассказала!
– Ну, и как, по-твоему, было?
Ответить она не успела. В дверь деликатно постучали, потом щелкнул замок, и в приоткрывшуюся щель протиснулась нечесаная голова.
– Можно к вам?
– А! Коля! – оживилась Матрешка. – Заходи, заходи! Не стесняйся!
Ишь ты. "Не стесняйся". Быстро освоилась!
– Я вам настоящего чайку принес, – радостно сообщил всклокоченный парень в драной тельняшке, подавая две дымящиеся кружки. В самом деле, пахнуло чаем. Настоящим, в настоящих фарфоровых кружках. Может быть даже и с сахаром...
– Ну, как ты? – он с любопытством разглядывал меня. – Оклемался?
Я молча кивнул, отхлебывая. Надежда на сахар не оправдалась. Ладно, и на том спасибо.
– Жарко пришлось там, на лестнице?
– Спрашиваешь! – ответила за меня Матрешка. – Как налетели эти со всех сторон, как давай палить! Ну, думаем, крышка! Мы – вниз, сыпем кувырком, без ступенек! Они – за нами! Догнали бы – и конец. Хорошо, что мы нашли способ близко их не подпускать! Но только добрались до последней площадки, вдруг – Бац!
– Ага! – оживился Коля. – Значит, не зря мы вас огоньком снизу прикрыли? Отсекли этих?
Я чуть коленки не обварил, расплескав чай.
– Отсекли?!
– Да вы нас просто спасли! – живо влезла Матрешка. – И откуда у вас такая штуковина дальнобойная?
– Собрали кое-что тут, по кладовкам, – разулыбался Коля. – От секретных физиков осталось. Но у нас тоже есть спецы, будь спок! С допуском до трех тысяч вольт! Трансы подмотали, кондеры нашли подходящие – лупасит так, что не сунутся! Только ты скажи. – он снова повернулся ко мне, – как они выглядят? На людей похожи, нет?
Я прислушался к гулкой пустоте в голове и покосился на Матрешку. Она азартно смотрела на меня во все глаза.
– В целом... как сказать... – с трудом пробормотал я, – в темноте разглядеть трудно...
