Хотя все это время Людмила думала об Андрее именно как о мужчине, а не как о потенциальном клиенте.
— Послушай, — сказал Андрей, мало-помалу забывая о данном себе слове быть покорнее и ласковее теленка. — Если ты передумала мне помогать, то так и скажи. Кстати, я ведь не о бесплатной услуге прошу. Может быть, ты так считаешь? Может, поэтому решила меня отвадить?
— Ты сам все испортил, — в сердцах бросила она и тут же пожалела о вырвавшихся словах.
Выдала себя с головой. Считай, призналась в детской обиде и уязвленном женском самолюбии. Только бы он не заметил!
И Андрей, поглощенный своими собственными переживаниями, действительно пропустил последний упрек мимо ушей.
— Ладно, — устало произнес он. — Мне надоело оправдываться и заискивать. Ты далеко не единственный адвокат в городе, Люда. Будем считать, что я напрасно тебя побеспокоил. Прошу извинить. Всего хорошего.
Несколько секунд он стоял неподвижно, ожидая, что она, быть может, захочет его остановить, но Людмила промолчала. Тогда он нажал пальцем кнопку отбоя и стал деловито куда-то собираться.
Куда? Одеваясь, Андрей еще не знал ответа на этот вопрос. Но, приводя в порядок волосы перед зеркалом, он неожиданно для себя решил наведаться к Перепелицыну. Если поведение следователя изменилось, значит, Соболев уже провел с ним разъяснительную работу. Хорошо бы. Скоро это выяснится.
Заправив «Мазду», Андрей поехал в полицию. А минуту спустя, стоя перед кабиной дежурного, растерянно хлопал глазами и некоторое время не мог вымолвить ни слова.
— Как в отпуске? — тупо спросил он наконец.
— Очень просто, — ответил полицай, что-то разглядывая на обращенном к себе мониторе. — Взял очередной отпуск и улетел на море. Олл инклюзив.
— Какой «олл инклюзив», когда у меня отец под следствием? Он в тюрьме сидит, а ваш Перепелицын на солнышке загорает?
— Па-апрашу, гражданин, выбирать тон и выражения. В тюрьмах у нас знаете, сколько народу? Остальным теперь что же, не жить?
— Отец невиновен! — горячился Андрей.
— Да половина невиновных сидит, — отмахнулся дежурный. — Даже больше. И что? Вешаться, что ли?
Против этого было трудно что-либо возразить, и все же Андрей попытался.
— Я этого так не оставлю, — заявил он. — Я буду жаловаться главному прокурору.
— Хоть господу богу, — был равнодушный ответ.
Дежурный снова уткнулся в свой монитор. Что он там созерцал с таким пристальным вниманием? Последние полицейские сводки? Фоторобот какого-нибудь преступника? Или пикантные детали женской анатомии?
— Но дело ведь не закрыто, не так ли? — не унимался Андрей.
— Кто ж его закроет, пока виновного не посадили, — отстраненно удивился дежурный. — Ближайшую неделю сплошные грозы и дожди ожидаются. — Он досадливо щелкнул языком. — А я на рыбалку собрался.
— И кто его ведет?
— Кого ведет? Куда?
— Дело! — почти выкрикнул Андрей.
— А… Плотников. Но он на выезде. И потом, у него своих незавершенок выше крыши. Во скока! — Дежурный провел ладонью над головой. — Будет заниматься, конечно. Но только по мере возможностей.
Коридоры власти бывают маленькими и темными, но сути своей от этого не меняют.
— Вам решетку надо установить, — сказал Андрей. — Вот здесь, поверх стекла.
Дежурный оторвал взгляд от монитора.
— Какую решетку?
— Разделительную.
— Была решетка. От психов разных. Но потом приказали убрать. Мы ж теперь полиция.
— Да? — притворно удивился Андрей.
— А то ты не знаешь, — не поверил дежурный.
— Разница в чем?
— Знаешь, что… разница. Двигай отсюда, пока я добрый. Ходят тут умники разные. Здесь не проходной двор.
Можно было поспорить, но Андрей не стал. Какой смысл? Он уже хотел покинуть эти стены, выкрашенные в казенный серый цвет, когда его окликнули. Голос был женский и, кажется, незнакомый.
— Андрей? Туманов?
Он повернул голову и увидел молодую женщину в узкой черной юбке до колен и белой блузке с намеком на жабо и кружева. Четко (даже излишне четко) очерченные губы, прозрачные глаза, деловая прическа с открытыми ушами и лбом.
— Уварова? — неуверенно произнес он. — Лида?
Да, это была она. Девушка, с которой Андрей впервые пережил все то, что кроется за коротким словом «секс».
— Узнал! — Она облегченно засмеялась, приближаясь с элегантной папкой под мышкой. — Значит, не очень постарела.
— Совсем нет, — улыбнулся Андрей, незаметно принюхиваясь к ароматной волне, накатившей вместе с Уваровой.
У них случилось на летних каникулах в беседке, заросшей виноградом и сиренью. Проделали это стоя лицом друг к другу, так что было очень неудобно… Но воспоминания о том вечере были яркими и приятными. До сих пор.
— Ты зачем здесь? — спросила Уварова, окидывая Андрея быстрым запоминающим и помнящим взглядом.
Он коротко объяснил, а потом поинтересовался, каким ветром занесло в отделение Уварову. Оказалось, что она здесь работает.
— Пресс-секретарь и специалист по связям с общественностью, — похвасталась она. — Звучит?
— Здорово, — кивнул Андрей, немного стесняясь своих мыслей и о беседке, и об одной укромной скамейке в парке, и о той ночи, которую провел с Уваровой на самой настоящей кровати, когда ее родители куда-то уехали на выходные.
— У меня и звание есть, — сказала она. — Старший лейтенант.
— Поздравляю.
— Пойдем, покажу тебе свой кабинет, — предложила она.
Первым порывом Андрея было вежливо отказаться от предложения. Но тут он сообразил, что тем самым, возможно, отвергает руку, протянутую ему самой судьбой. Знакомство с лейтенантом полиции могло оказаться весьма кстати. Пока Соболев чешется, а Перепелицын нежится на солнце, отец Андрея мучился в тюрьме, где каждый день идет за сотню, а то и за тысячу.
— Или боишься? — поддела Уварова, улыбаясь накрашенными глазами.
— Немного, — отшутился Андрей. — У тебя ведь, наверное, табельное оружие в кабинете имеется.
Он машинально скользнул взглядом по ее бедрам, словно ища там кобуру с пистолетом.
— Только наручники, — многозначительно произнесла Уварова и пошла первой, двигаясь походкой женщины, которая точно знает, что с фигурой у нее все в порядке.
Андрей последовал за ней, то и дело посматривая на раскачивающиеся впереди бедра. Отсутствие пистолета не умаляло его интереса к ним. Он мысленно одергивал себя, но продолжал смотреть, как вышколенный, но все же голодный пес, которого дразнят восхитительной косточкой. Пока не получит разрешения схватить, будет держаться, но потом…
