Из Архангельска пришла весть, что моя русская бабушка собирается приехать на свадьбу. «Буду счастлива, — писала она, — присутствовать на свадьбе сына. С нетерпением жду встречи со своей будущей невесткой и ее семьей, с Шотландией». Но через несколько дней пришло известие, что у бабушки Германа случился удар и, судя по всему, моя бабушка, так радостно готовившаяся к отъезду, не сможет приехать. Она не могла оставить свою мать и, в конечном итоге, так и не увидела Шотландию.
Герман был очень привязан к своей бабушке. Когда они встретились во время его летнего отпуска, у нее еще не было никаких признаков болезни. Бабушка расспрашивала его о невесте и благословила, когда он возвращался в Шотландию. Она умерла в начале января, и к этой потере добавилось горькое сожаление о том, что и его мать не сможет присутствовать на свадьбе.
Генри, собиравшийся поехать в Индию сразу после свадьбы, получил из Калькутты известие, что дата его выезда перенесена на более ранний срок, и был вынужден отправиться накануне. Генри был младшим и самым любимым братом мамы. Они встретились лишь через восемь лет.
С приближением дня свадьбы в Броути Ферри рос интерес к шотландско-русскому союзу. Особое внимание привлекал свадебный торт, выставленный в витрине кондитерской, которая славилась затейливостью и качеством продукции. Вместо привычных цветочных украшений на верхушке торта красовались два флажка с серебряной и золотой бахромой. На синей парче одного был вышит серебром двуглавый орел России, на алом фоне другого — поднявшийся на дыбы золотой лев.
Свадебная церемония проходила в церкви святого Стефена. Спокойная, собранная и прелестная Нелли была в платье с длинным шлейфом и под вуалью. Она шла по проходу в сопровождении трех сестер, легко опираясь на руку отца. За ней развевалась фата. В какой-то момент Нелли заметила, что отец чем-то взволнован, его рука явно дрожала, когда он передавал дочь жениху… Церковь была полна народу, в толпе была женщина, которая, по странной прихоти судьбы, стала потом моей свекровью.
Затем торжество продолжилось дома. Многочисленные гости заполнили комнаты первого этажа. Светлый солнечный день позволил сделать несколько свадебных фотографий на крыльце Бей Хауз. Но прием был недолгим, так как в тот же вечер молодожены, родственники и друзья отправились поездом в Лондон на повторную церковную церемонию в православном храме. Мои тетки и мама часто вспоминали потом это путешествие, по их словам, оно было очень веселым. Бертрам Люрс, шафер моего отца, захватил в дорогу ящик шампанского. Пока более солидные участники поездки отдыхали в своих купе, молодежь веселилась и шумела. В Ньюкасле компания устроилась на ночь в привокзальной гостинице, а утром следующего дня снова продолжила свое путешествие.
Уставшие и невыспавшиеся, все были рады, когда поезд наконец прибыл в Лондон, где компания остановилась в отеле Лэнгэм на Портленд Плейс. Здесь к ней присоединился еще один кузен, Адя Шольц, один из двух шаферов, которые должны были держать венцы над головами жениха и невесты. Адя был красивый жизнерадостный молодой человек. Он только что приехал из России и с явным удовольствием принял участие во всех последовавших событиях. В Лондоне были званые обеды, завтраки, посещение театров, магазинов и осмотр достопримечательностей, а в последний вечер — большой прием в румынском ресторане, где оркестр исполнял цыганские и русские песни.
23 января Нелли, уже пять дней как замужняя дама, снова облачилась в свадебное платье и фату и отправилась на свадебную церемонию в русский храм на Велбек Стрит. Свадебный обряд русского православия очень впечатляющ. Невеста и жених держат зажженные свечи, украшенные гирляндой флердоранжа
[2]. После обмена кольцами молодые вслед за священником обходят аналой, за ними следуют шаферы, держа над молодыми венцы и ловко лавируя между шлейфом свадебного платья и фатой.
Пение невидимого хора, мерцание множества свечей и лики святых на иконах произвели на маму глубокое впечатление, и она словно впала в какое-то странное оцепенение. Внутреннее напряжение, непривычный запах курящегося ладана, и в какой-то момент, когда молодые медленно шли за священником, мама упала в обморок. Ее быстро внесли в ризницу. Отец Евгений послал к ней дьякона узнать, сможет ли «мисс Камерон» продолжить церемонию, но Нелли собралась с силами и вышла, чтобы завершить службу, которая по законам русской церкви давала ей право считаться замужней женщиной.
Днем, после слезного прощания с семьей, молодожены отправились поездом в Гулль, там они сели на пароход, пересекли Северное и Балтийское моря и прибыли в Финляндию.
В Гельсингфорсе молодых встретили сестра моего отца Ольга Александровна и ее муж Оскар Семенович Янушковский. Тетя Ольга обняла и расцеловала маму в обе щеки. Они сразу подружились. Моя мать сохранила на всю жизнь глубокую привязанность к своей доброй, немного эксцентричной золовке. Оскар поклонился и поцеловал мамину руку. Для Нелли это было совершенно новое впечатление.
Их ждали две санные упряжки. Оскар помог Нелли сесть и накинул ей на колени полость. Они ехали вдвоем. Языковой барьер преодолели благодаря знанию Оскаром нескольких слов по-английски и очаровательной манере произносить их. Оскар старался, чтобы Нелли чувствовала себя непринужденно. Он показывал ей достопримечательности, мимо которых они мчались по заснеженным улицам, ей же все было внове, чудесно и волнующе. Нелли навсегда запомнила ту первую поездку.
На другой упряжке сидели отец и его сестра. Увидевшись после долгой разлуки, они были счастливы и оживленно обменивались новостями. Будучи старше отца на три года, моя тетя взяла на себя роль его защитницы. Совсем маленькими они пережили трагическую потерю отца, и, возможно, поэтому у них развилась сильная взаимная привязанность, не ослабевавшая даже в разлуке.
В то время Финляндия входила в состав Российской империи. Дядя Оскар занимал важный пост государственного советника на русской гражданской службе в Гельсингфорсе (так называлась столица Финляндского княжества. — Прим. ред.). Его семья жила в прекрасном доме на одной из главных улиц города. Войдя в дом, Нелли была удивлена. Вдоль стен холла и парадных комнат стояли специальные витрины, на каждой полке — множество разнообразных предметов из тонкого старинного фарфора и других редкостей. «Сестра, — пояснил мой отец, — известная собирательница старинных вещей, особенно фарфора». Тетя Ольга была любящей матерью и одновременно беспечной хозяйкой. Никакого интереса к домашним делам она не проявляла, единственным ее занятием было протирать пыль с драгоценных безделушек, это не доверялось никому. О приготовлении пищи она не имела представления, и если кухарка по какой-то причине внезапно оставляла место в доме, семейству приходилось отправляться в ближайший ресторан.
Тете Ольге не было и тридцати, а она уже имела шестерых дочерей, и еще один ребенок должен был появиться через несколько месяцев. Она страстно мечтала о сыне и с непоколебимым оптимизмом беременела год за годом. Каждое дитя с беззаботностью кукушки передавалось кормилице, потом — няньке, затем — гувернантке. Несколько лет спустя она родила долгожданного сына, и за ним были еще две девочки. Обожаемый сын вырос и превратился в источник печали и волнений, в то время как дочери, энергичные и сообразительные, пробивали дорогу в жизни сами.
