Руфь Марковну Иоффе все называли Ромой. Это необычное имя имеет свою историю. Ее родители хотели мальчика, которому решили дать имя Роман, а когда родилась девочка, стали звать ее Рома. Она была двоюродной племянницей выдающегося физика, создателя научной школы Абрама Федоровича Иоффе. В первые годы сценической деятельности Рому Марковну часто спрашивали, какое отношение имеет она к знаменитому ученому. Однажды оказавшаяся рядом Рина Васильевна Зеленая предложила: «Пусть Рома и на афише будет Рома». В результате ее домашнее имя стало фамилией, артистическим псевдонимом.
Но всё это происходило много позднее. А пока у молодых людей возникли серьезные, даже, казалось, непреодолимые препятствия. Семья Ромы была решительно против такого скороспелого и казавшегося ненадежным брака. Ее мачеха, женщина суровая, прагматичная, обладавшая железным характером, в бытовых делах полностью подчиняла себе мужа, Марка Львовича, замечательного врача. Юноша в надежде познакомиться и объясниться с родителями любимой девушки проделал путешествие в Лугу (два часа поездом и около часа лошадьми), где они жили летом. По дороге, думая о предстоящей встрече, он репетировал пронзительные монологи, которые должны были тронуть родительские сердца. Но его даже не впустили в дом. Ни о каком объяснении нечего было и думать. Рыдающей Роме разрешили выйти на минуту, чтобы попрощаться с ним навсегда. Осенью, когда семья вернулась в город и начались занятия в институте, молодые люди конечно же возобновили конспиративные встречи. Но через какое-то время Аркадию Райкину все-таки разрешили бывать в семье Иоффе, хотя выдерживать томительные семейные обеды ему оказалось нелегко. В то время он, уже вполне самостоятельный, без пяти минут профессиональный артист, познавший успех на эстраде, вынужден был терпеть то, что родители Ромы обращались с ним так же, как со своими детьми. Их в семье было шестеро — трое, включая Рому, от первого брака Марка Львовича, и трое маленьких. Только после премьеры дипломного спектакля «Смешные жеманницы», на которой присутствовали отец и мачеха Ромы, «крепость сдалась» — молодые люди получили родительское благословение. Забрав свой нехитрый скарб из общежития на Моховой, Аркадий Райкин переехал в квартиру Ромы (Мойка, дом 25), где им выделили маленькую комнату. В эпоху примусов и керогазов он оказался главой семьи, вынужденным думать не только о высоком искусстве, но и о необходимости зарабатывать, о бытовых мелочах.
Переезды на этом не закончились. После рождения в 1938 году дочери Катеньки счастливый отец надеялся, что теща перестанет его воспитывать. Однако нотации продолжались. И после очередного замечания, схватив маленькую дочь, он уехал к родителям на Троицкую. Волнения, что они могут не принять блудного сына, оказались напрасными. Родители с радостью встретили сына и особенно крошечную Катю, сразу ставшую их любимицей. Вслед за ними примчалась и Рома. Но жили у родителей Аркадия недолго — вскоре получили большую комнату в коммунальной квартире на пятом этаже большого дома на Греческом проспекте. По тем временам это было счастье!
За пробежавшие с той поры полвека пережито много. Война, болезни, радости, невзгоды, бесконечная, подчас изнуряющая работа. Выросли талантливые дети, продолжившие артистическую династию Райкиных. Во всех трудностях Рома оставалась мужественным человеком, надежным и умным другом. С первых спектаклей Ленинградского театра миниатюр она стала не только постоянной партнершей Райкина на сцене, но и тонкой, доброжелательной его помощницей, «добрым гением» театра. Но в описываемое время о собственном театре они даже не помышляли. Рома Иоффе была еще студенткой, Аркадий Райкин оканчивал институт. Их будущее замыкалось на драматическом театре. В 1940 году Рома, тоже завершившая обучение, получит направление в архангельский Театр юного зрителя, где проработает один сезон, проявив себя характерной комедийной артисткой.
Выпускные спектакли
На последнем курсе начались самостоятельные работы студентов. Аркадий Райкин играл в спектакле «Смешные жеманницы». В пьесе Мольера высмеиваются пустые и манерные дамы, кичащиеся своей образованностью и вздыхающие по знаменитостям. На деле их легко одурачивают ловкие слуги, которые по приказу господ прикидываются учеными. Райкин играл одного из этих слуг — Маскариля.
Свою роль он превратил в череду забавных пародий. Вместо неких выдуманных абстрактных «ученых» Райкин дал легкие зарисовки, шаржи на своих профессоров — музыковеда Л. А. Энтелиса, В. Н. Соловьева и др. При каждом новом перевоплощении его Маскариль приобретал легко узнаваемые черты: знакомую манеру говорить, характерную мимику и пластику. Молодое озорство студента было столь талантливо, что те, кого он пародировал, не обижались. Возможно, в это время юный артист уже старался сближать классику с современностью, вырабатывал — пусть неосознанно — прием, к которому впоследствии не раз обращался.
Дипломной работой студентов соловьевского курса стала пьеса Карло Гольдони «Рыбаки». По отзыву критика, спектакль привлекал «ярким ощущением и воспроизведением жанровых особенностей автора, стиля изображаемой им эпохи». Эти качества всегда отличали режиссуру В. Н. Соловьева. В двенадцатом номере журнала «Рабочий и театр» за 1935 год можно найти фотографию Райкина и его приятеля Леонида Головко в ролях Тофоло и Фортунато. Из-под светлого платка, повязанного на голове Райкина, выбивается густой черный чуб. Хитрые, смеющиеся глаза, лукавая, обаятельная улыбка. Критика доброжелательно встретила дипломные спектакли. «Райкин показал себя незаурядным актером острого шаржа, гротеска, освоившим жанровые особенности комедийного спектакля, — хвалил критик Анатолий Жевержеев. — Молодой, веселый рыбак, экспансивный, влюбленный, горячий, простоватый, в истолковании Райкина приобретает черты характерного простака с лукавыми, но добрыми глазами, с чудаковатой внешностью, разрешенной, как и все образы спектакля, с острой характерностью».
Критик называет имена и других выпускников. По-разному сложились их судьбы. Леонид Головко, впоследствии заслуженный артист РСФСР, преподавал в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии. Другой, Петр Ветров, получил звание народного артиста Украинской ССР, стал режиссером, был женат на актрисе Евгении Семеновой.
Весной 1935 года состоялся выпуск из института. Как и предполагал В. Н. Соловьев, создать театр-студию не разрешили, но по распределению большую часть курса направили в ЛенТРАМ и даже включили в афишу дипломные спектакли «Смешные жеманницы» и «Рыбаки». ТРАМ, вскоре переименованный в Театр имени Ленинского комсомола, был первым театром, где началась профессиональная служба Аркадия Райкина. В нем через шесть лет поставил свой последний спектакль, «Сирано де Бержерак», его учитель Владимир Николаевич Соловьев.
Молодой артист прошел у него школу сценического мастерства, узнал ряд простых и важных истин, переиграл множество этюдов. Учитель уже угадывал неординарную индивидуальность ученика, его редкую одаренность, предрекал ему особую дорогу, которую, однако, предстояло искать самому.
Но не менее существенным было и другое, скрытое от глаз: через Соловьева Райкин воспринял богатую культуру начала XX века с ее интересом к народному театру, балагану, комедии дель арте, тягой к иронии и пересмешничеству, прикрывающим сердечную боль, к комическому, неожиданно обнаруживающему трагический лик.
