Аркадий Райкин с театром еще не раз побывал в Польше; был награжден двумя польскими орденами, являлся членом Общества советско-польской дружбы.
Поездки за рубеж стали ежегодными. 1958 год — Болгария и Чехословакия, затем Венгрия, Германская Демократическая Республика, Румыния, Югославия, снова Венгрия. В Венгрии была записана пластинка, состоялось несколько выступлений по телевидению. В Чехословакии о Райкине вышла книга «Человек со многими лицами» и был снят фильм с тем же названием. Известный чешский актер Ян Верих, написавший для ленинградского журнала «Нева» (1959. N° 2) заметку о своих впечатлениях от встречи с Райкиным, поставил его в один ряд с лучшими мировыми комиками Чаплином, Фернанделем, Тото, Дюраном. «Он чувствует пульс современной жизни, ее ритм, — писал Верих. — Ведь темп спектакля, актерской игры определяется не скоростью речи, а быстротой и ритмом актерского мышления».
«Я видел Райкина и в Праге, и в Варшаве, и там в зрительном зале сидели люди разных профессий и даже поколений, и всем было одинаково понятно и близко то, что им говорил и показывал Райкин», — отмечал Назым Хикмет.
В документальном фильме «Аркадий Райкин» (режиссер В. Катанян, оператор О. Райзман, 1967) есть кадры выступления артиста в Югославии, где показан зрительный зал, единодушный в радостном восприятии его искусства.
Любопытно и свидетельство журналистки Татьяны Тэсс: «Однажды мне пришлось слышать, как Аркадий Райкин читал один и тот же монолог на русском, чешском, сербском, румынском, словацком, венгерском, немецком и английском языках, читал так легко и увлеченно, словно знал все эти языки с детства. Краски и оттенки монолога, вся сложная его «гравировка» были полностью перенесены из одного языка в другой, и еще поразительнее звучала каждый раз знаменитая райкинская «кантилена», когда слова монолога будто сами льются с его губ, подобно плавной, певучей мелодии. Для этого требовалось не только выучить текст на чужом языке, но и перевести его в другой творческий «регистр». А ведь нередко речь шла не об одном-двух номерах, а о целой программе!»
Рассказывая о зарубежных поездках (эти рассказы, записанные мной на магнитофон, частично удалось ввести в райкинские «Воспоминания»), Аркадий Исаакович говорил о трудностях, связанных с овладением языком той страны, где предстояли гастроли. Он считал, что это совершенно необходимо, хотя и требует больших усилий и времени — может быть, за исключением болгарского языка, похожего на русский. Перевод текста заказывали иностранцам, носителям языка. К тому же переводчики должны были понимать юмор, уметь передать остроумный текст. В период подготовки гастролей артисты, и прежде всего сам Аркадий Исаакович, занимались с преподавателями, в совершенстве владеющими языком. Как всегда, в своей требовательности артист не жалел ни себя, ни партнеров, понимая, что программа воспринимается несравненно лучше, когда она идет на родном для публики языке. Реприза, оставшаяся непонятой, — худший вид провала. Когда употребляются бытовые, жаргонные словечки, укрепляется контакт с аудиторией, реакция нарастает. Чтобы подготовиться к такому выступлению, нужно было время — полгода, год. Трудно, но надо. Впрочем, в Министерстве культуры и других организациях никто об этом не задумывался.
Уже после первой поездки в Венгрию артисты поняли, что без языка там делать нечего. Начали серьезно заниматься. В результате Аркадий Райкин выступал в Будапеште в политическом кабаре «Микроскоп» на равных с венгерскими артистами. Руководители «Микроскопа» не хотели называть его театром, рассказывал Райкин. «А что же это? Касса есть? — Есть. — Сцена есть? — Есть. — Так это театр? — Нет, не театр». В этом «Микроскопе» Аркадию Райкину и одному, и с партнерами довелось выступать не раз. Постепенно он довольно хорошо освоил трудный венгерский язык.
В Венгрии у Аркадия Исааковича сложились дружеские взаимоотношения со многими людьми, среди них был и генеральный секретарь Венгерской социалистической рабочей партии Янош Кадар. Он несколько раз ездил в эту страну не только на гастроли, но и на отдых на озеро Балатон. Именно там, в пионерском лагере для детей советских дипломатов, впервые выступил «на публике» со своими пантомимами Костя Райкин.
Немало добрых друзей оказалось у Аркадия Исааковича и в Болгарии. Познакомился с известным русским актером и режиссером Николаем Осиповичем Массалитиновым и его дочерью Таней, талантливой актрисой. Н. О. Массалитинов с 1925 года жил и работал в Софии, возглавлял школу-студию при Народном театре, впоследствии ставшую Высшим институтом театрального искусства.
В болгарской столице смеха Габрове Аркадия Райкина избрали почетным гражданином, ему выпала честь открыть новое здание театра — это событие специально приурочили к гастролям ленинградцев. Специально для их выступлений болгары создали передвижную сцену с кулисами и помещением для актеров, что позволило давать представления не только в городах, но и в сельской местности. С помощью болгарской технической службы в долине монтировалась театральная сцена, зрители усаживались на склоне горы. Однажды, рассказывал Аркадий Исаакович, играли на футбольном поле. Под хохот зрителей на трибунах артисты выбежали на поле в трусах и майках. А через минуту, когда открылся занавес, они все были уже в концертных костюмах. Подобные шутки помогали устанавливать контакт с незнакомой публикой.
В Румынии газеты публиковали материалы о гастролях театра Аркадия Райкина ежедневно. Писали журналисты, актеры и зрители, не имеющие отношения к искусству. Привезенная из Румынии большая пачка рецензий была передана для перевода молдаванину, который уехал с ними в Кишинев, где они, к сожалению, и пропали. Впрочем, на родине, как скоро убедился Аркадий Райкин, свидетельства успехов советского искусства за рубежом оказывались никому не нужными. После первой поездки в Польшу он пришел в Министерство культуры с чемоданом рецензий. В коридоре встретил более опытного в гастрольных делах руководителя Ансамбля народного танца Игоря Александровича Моисеева, уже несколько раз побывавшего за рубежом со своим коллективом. Тот удивился его наивности: «Что вы! Это же здесь никого не интересует. Съездили — и хорошо!» Зато следы гастролей театра Аркадия Райкина оставались в языковом обиходе тех стран, где он побывал. Так, в монологе «Скептик», который пользовался большим успехом в Венгрии, был текст: «Нет, теперь тоже... Кое-что есть... но... не то!» По-венгерски «кое-что есть» — «валамиван». Это так понравилось венграм, что у входа в большой будапештский универмаг появилась реклама: «Приходите к нам, у нас валамиван!» Этими словами Аркадия Райкина встречали и на улицах Будапешта. А в Румынии в языковой обиход вошел вопрос из еще одной сценки Ленинградского театра миниатюр: «И что же это будет?»
«Не стоит усложнять»
В 1962 году с миниатюрами «Жизнь человека», «Диссертация», «Походка», «История одной любви», «Времена года» Аркадий Райкин принимает участие в Международном фестивале пантомимы в Западном Берлине, стоившем ему немало сил и нервов. Поехав за границу вместе с профессором-искусствоведом Ю. А. Дмитриевым в качестве гостя и участника дискуссии о пантомиме, он с всегдашней тщательностью готовился к предстоящему докладу. И только прибыв в Берлин, как нередко у нас бывало, с опозданием «по техническим причинам», он узнал, что включен в состав выступающих артистов. До него свою программу показывал Марсель Марсо. Аркадию Райкину предстояло провести целый концерт, хотя собственно пантомимы в его репертуаре было мало. Но билеты были уже проданы, изменить что-либо не представлялось возможным.
