В письме Копытову, написанном на борту «Скобелева», Миклухо-Маклай намекнул, что из осмотренных во время плавания местностей Порт-Алексей наименее пригоден для «известной цели» как ввиду «нездоровости берегов Новой Гвинеи», так и из-за опасной близости к английским колониям в Австралии
[816]. Вероятно, Николай Николаевич по-прежнему не хотел форсировать решение вопроса о создании русской военно-морской станции в районе залива Астролябия.
Путешественник не подозревал, что в итоговом отчете, посланном Шестакову, Копытов, не умолчав о наличии удобных гаваней, пришел к заключению, что ни одна из местностей, посещенных «Скобелевым», по разным причинам не подходит для устройства угольного склада и использования в случае войны в качестве опорного пункта для крейсеров. Он указывал, что все предложенные пункты «не представляют вообще удобств для устройства на них угольных складов по своему удаленному положению — в таких местах, прибытие к которым, через большие штилевые пространства, потребуют расхода более нежели полного судового запаса угля и столько же понадобится для возвращения этого судна на место действия»
[817]. Этот аргумент будет неизменно использоваться в будущем при обсуждении аннексионистских проектов Миклухо-Маклая.
Отклонив его предложения, Копытов вместе с тем отдал должное «белому папуасу»: «Во время всех посещений, равно как и в продолжение всего плавания, я пользовался весьма существенными услугами г. Миклухо-Маклая по исполнению поручения, в чем я ему очень обязан. Его знание местных языков чрезвычайно облегчало наши сношения с дикарями. Сведения, полученные на островах о их посетителях европейцах, получены все от него. <…> Я нашел справедливым выдать ему из экстраординарных сумм 320 доллар, на проезд до Сиднея, порта его пребывания». Адмирал добавил, что путешественнику «ничего не известно из настоящего донесения»
[818].
Глава девятнадцатая.
МИКЛУХО-МАКЛАЙ В АВСТРАЛИИ
«Закрепиться, пока не поздно»
Покинув «Скобелев» в Маниле 17 апреля 1883 года, Николай Николаевич на испанском судне перебрался в Гонконг, чтобы дождаться там парохода, следующего в Австралию. В Гонконге Миклухо-Маклая ждало крайне неприятное известие. Произошло то, чего он боялся больше всего: правительство Квинсленда, действуя на свой страх и риск, 4 мая объявило об аннексии восточной части Новой Гвинеи и обратилось к имперскому правительству в Лондоне с просьбой одобрить эту аннексию.
Явно преувеличивая свое влияние на ход событий, Николай Николаевич вообразил, что акция Квинсленда была спровоцирована экспедицией «Скобелева» и страхом австралийских политиков перед возможной аннексией Восточной Новой Гвинеи Россией. «Мне стало ясно, — написал он в Петербург, — что мое переселение с почтового австралийского парохода на русское военное судно не прошло незамеченным в Австралии и что в Брисбейне, куда отправился пароход "Chyebassa", это обстоятельство так встревожило тамошнее правительство, которое, надо заметить, уже не раз изъявляло желание занять Новую Гвинею, что, боясь опоздать, убедило <…> губернатора сэра Артура Кеннеди сделать этот поспешный шаг»
[819].
Однако материалы, хранящиеся в архиве Квинсленда, не подтверждают мнение Миклухо-Маклая. Как видно из этих материалов, глава правительства Квинсленда Т. Макилрейт и его представитель в Лондоне Т. Арчер в своих пояснениях имперским властям ссылались на необходимость установить контроль над колонистами, поселившимися на Новой Гвинее, обеспечить судоходство через Торресов пролив и создать там угольную станцию, а также предотвратить угрозу британским колониям в Австралии, которая возникла бы в случае захвата Восточной Новой Гвинеи какой-либо европейской державой. В этих официальных документах держава не была названа, но из газет и заявлений политиков явствует, что в Австралии, в том числе в Квинсленде, особенно опасались возможного захвата части Новой Гвинеи Германией. Эти опасения приняли в Австралии буквально панический характер после появления 27 ноября 1882 года во влиятельной немецкой газете «Альге-майне цайтунг» большой статьи с призывом безотлагательно присоединить Новую Гвинею к германским владениям. Что касается Миклухо-Маклая, то он упоминается в материалах этого фонда лишь как исследователь Новой Гвинеи
[820].
Узнав из газет об акции квинслендских властей, Миклухо-Маклай спешно отправил 2 — 3 мая из Гонконга два письма сэру Артуру Гордону, в которых вновь призвал его защитить человеческие права папуасов Берега Маклая и других районов Новой Гвинеи. Считая меньшим злом присоединение Восточной Новой Гвинеи (или ее юго-восточной части) непосредственно к Великобритании, путешественник просил не допустить поглощения этой территории Квинслендом
[821].
Как свидетельствуют документы, Гордон, назначенный генерал-губернатором Цейлона, но еще остававшийся в Англии, в принципе не возражал против присоединения Восточной Новой Гвинеи к Британской империи, но считал такую акцию несвоевременной по политическим соображениям. Переписка с русским путешественником и встреча с ним в Англии в январе 1883 года, по-видимому, оказали определенное влияние на Гордона. 20 апреля, то есть еще до того, как были написаны два упомянутых письма Миклухо-Маклая, сэр Артур направил Гладстону письмо, в котором рекомендовал дезавуировать правительство Квинсленда. Гордон подчеркивал, что в случае включения Восточной Новой Гвинеи в состав этой колонии папуасы окажутся во власти «невежественной и эгоистичной олигархии, принадлежащей к другой расе и имеющей интересы, прямо противоположные интересам туземцев», что квинслендские власти и колонисты будут обращаться с папуасами, как с австралийскими аборигенами — по мнению квинслендских обывателей, «вредными тварями, которых следует смести с лица земли»
[822]. Гордон написал также министру колоний лорду Дерби и канцлеру лорду Селборну, опубликовал письмо по этому вопросу в газете «Тайме». Информация, полученная от Гордона, равно как его юридические аргументы (колония не может иметь колоний) побудили кабинет Гладстона 2 июня 1883 года объявить действия властей Квинсленда «неоправданными» и отвергнуть провозглашенную аннексию
[823].
