Генерал-губернатор отклонил это предложение, как «исходящее от иностранца и ставящее такие условия», добавив, что «голландское правительство не имеет намерения еще более расширять и без того обширные колонии»
[572]. И в самом деле, Лаудону было тогда не до положения в Папуаковиай. Вторая военная экспедиция в Аче (ноябрь 1873-го — апрель 1874 года), хотя и ознаменовалась захватом столицы султаната ценой гибели сотен голландских солдат и офицеров, не привела к окончанию войны; сопротивление ачехцев оккупантам еще более усилилось. Неудачи в «умиротворении» Аче серьезно подорвали престиж Лаудона. Его обвиняли в неумелом и нерешительном ведении войны, причем эти обвинения выплеснулись на страницы печати как в метрополии, так и на Яве.
В августе 1873 года в Гааге сменилось правительство, и новый министр колоний попытался несколько ограничить всевластие генерал-губернатора Нидерландской Ост-Индии. Лаудон обиделся и послал в Гаагу прошение об отставке. Это произошло как раз в те дни, когда Миклухо-Маклай представил и обсуждал с ним свой меморандум о положении в Папуаковиай. Путешественник и не подозревал об этом шаге Лаудона, предпочитавшего не разглашать до поры до времени свой демарш, ожидая реакции верховных голландских властей. Но 24 декабря 1874 года в парламенте было официально объявлено, что Лаудон уходит в отставку, а на следующий день — что его преемником станет известный дипломат И.В. Лансберге
[573]. В ожидании решения по своему прошению Джон Лаудон действовал крайне осмотрительно и тем более не склонен был пускаться на какие-либо авантюры.
Генерал-губернатор отклонил предложение путешественника к счастью для Миклухо-Маклая, ибо исполнение такого проекта вовлекло бы его в опасный водоворот с весьма сомнительными шансами на успех и могло стоить ему жизни. И все же этот недостаточно продуманный, по существу утопический проект стал заметной вехой на жизненном пути Миклухо-Маклая: впервые научную критику расизма он попытался дополнить практическими действиями на благо угнетенных народов. С этого эпизода начинается его многолетняя борьба в защиту человеческих прав папуасов Новой Гвинеи и других островитян Океании.
Ведя переговоры с Лаудоном, Миклухо-Маклай не забывал о своих научных исследованиях. Он использовал отдых на Яве для подготовки к печати нескольких статей: переписал и отправил в Петербург для публикации в «Известиях» РГО сообщение о путешествии на Берег Папуаковиай, написанное вчерне на Килвару
[574], передал в журнал Королевского общества естествоиспытателей Нидерландской Индии первую часть большой работы по этнологии Берега Маклая и антропологическую заметку
[575].
Летом 1874 года в России вновь начали беспокоиться о судьбе отважного путешественника, так как не знали, что он застрял на Молукках и Амбоине на обратном пути с Новой Гвинеи. Лишь после высадки Николая Николаевича в Сурабае телеграф принес в Европу известие о том, что он жив и прибыл на Яву. Особенно эмоционально реагировала на это известие сестра путешественника. «Ваши телеграммы и Ваше письмо получила. Спасибо за них, — написала Ольга 25 октября Александру Мещерскому из Малина. — Я была уверена, что Коля благополучно возвратится из своего путешествия. Не знаю почему, но эта уверенность была велика и не обманула меня. Никогда Коля не умрет, прежде чем мы с ним не увидимся и не передаст другим свое начатое дело. Его работа и труды не пропадут, как никогда не пропадет правое и справедливое дело, иначе наша жизнь была бы настоящей толчеей, где хорошее и дурное проходило бы так же бесследно, как и жизнь мошкары»
[576].
С этого времени русские и западноевропейские естественно-исторические журналы и ведущие газеты начали отслеживать перемещения Миклухо-Маклая и публиковать сообщения о его путешествиях. В Чипанасе Николай Николаевич встретился с Одоардо Беккари, который приехал отдохнуть на Яву перед очередной экспедицией на Новую Гвинею и познакомил своего приятеля с несколькими выпусками итальянского географического журнала «Космос», присланными его издателем Гвидо Кора. Некоторые статьи и заметки о Миклухо-Маклае, появившиеся в русской печати, перевела для журнала Наталия Герцен.
Очень порадовало путешественника письмо Ф.Р. Остен-Сакена, который в те годы, как уже упоминалось, временно отошел от повседневного руководства деятельностью РГО, но оставался влиятельным членом его совета. Письмо датировано 31 марта 1874 года, но Миклухо-Маклай получил его лишь в сентябре, по возвращении на Яву. «Покорно благодарю вас за вашу добрую память и присылку интересной статьи о папуасах, напечатанной в батавском журнале, — говорилось в письме. — В последнее время возвратившийся из своего тибетского путешествия Пржевальский производит в Петербурге фурор; действительно, это замечательный путешественник, и по настойчивости, предприимчивости и неустрашимости я только вас могу поставить еще выше его. <…> С вашей легкой руки Новая Гвинея сделалась теперь модным предметом исследований»
[577].
Не случайно именно Остен-Сакен убедил совет РГО оказать финансовую помощь Миклухо-Маклаю, хотя некоторые члены совета были недовольны тем, что спустя четыре года путешественник так и не приступил к изысканиям в морях, омывающих дальневосточные окраины России. Как сообщалось в «Отчете РГО за 1874 год», совет «счел своим нравственным долгом, ввиду высокой важности для общей географической науки исследований г. Маклая и редкого его самоотвержения, оказать ему некоторое денежное содействие и назначил на этот предмет из запасного капитала Общества <…> 1500 рублей»
[578]. Сознавая недостаточность этой суммы ни для предполагаемого возвращения Миклухо-Маклая в Россию, ни для его новых экспедиций, совет РГО обратился в Московское общество любителей естествознания с призывом внести свой вклад в поддержку путешественника, но получил вежливый отказ.
Между тем Миклухо-Маклай начал обдумывать планы следующей экспедиции. 25 августа он написал Мещерскому, что намерен развернуть исследования на острове Ява. О глубоком интересе путешественника к этому большому густонаселенному острову, где издавна взаимодействовали разные народы и культуры, свидетельствует очерк «Один день в пути», в котором ученый рассказал о своем посещении Батавии в 1886 году. В этом очерке содержатся интересные сведения о ситуации в Нидерландской Ост-Индии, рассматриваются возможности и перспективы народного восстания против «ига белых». Но сколь велик бы ни был соблазн заняться исследованиями на Яве, Миклухо-Маклай вскоре понял, что тем самым он серьезно отступает от плана многолетней экспедиции, разработанного им в 1870 году. Ведь одна из главных задач, которые он тогда поставил перед собой, — проследить распространение папуасской расы за пределами Новой Гвинеи. На Яве не было никаких шансов наткнуться на папуасские племена, а потому идея развернуть здесь научные исследования была отброшена. «Познакомившись обстоятельно с папуасами разных местностей Новой Гвинеи, убедившись в их пребывании на Филиппинских островах, — написал путешественник 5 октября 1874 года Ф.Р. Остен-Сакену, — мне кажется важным познакомиться с жителями гор полуострова Малакки, где многими учеными предполагается присутствие папуасского (?) населения»
[579]. Съездив в Батавию, он взял в местной библиотеке книги английских путешественников и исследователей, писавших о Малакке и высказывавших догадки по этому вопросу.
