«Эй-Эйбл» находился в ремонте, и мы летели на «Пи-Питере». Точно в 11.09 Диг отпустил тормоза, дал сигнал поднятым большим пальцем и начал свой пятнадцатый боевой вылет.
При наборе высоты я заметил, что датчик на приборной доске бортмеханика показывает слишком высокую температуру во внутреннем правом двигателе. Когда Рей закончил выполнение своих обязанностей во время взлета, я спросил его, что это означает.
– Это означает, что я зафлюгирую
[83] его, если мы не будем осмотрительны, – ответил он.
Я перебрался обратно в нос и пожалел, что отдал свою куртку Полу.
Несколько минут спустя по внутренней связи раздался голос Леса: «Так, Майк, сегодня командуешь ты. Система навигации не работает».
Я ответил ему, что сверяться по карте невозможно. Мы летели над сплошными облаками.
На связь вышел Диг. «Все нормально, – сказал он. – Я могу видеть «Изи». Мы будем следовать за ним».
Самолеты нашей эскадрильи сегодня возглавляли поток, и экипаж «И-Изи», для которого это был последний вылет, был нашим лидером. На этот раз мы были рады настойчивости Викария, чтобы экипажи летели к цели в плотном строю.
У «И-Изи» было два ведомых, и Диг приблизился к нему с правого борта с двумя нашими ведомыми. Слева, выдерживая расстояние с той же точностью, держался Уорик на «Си-Чарли»
[84]. Он также имел двух ведомых.
Когда поток, возглавляемый «И-Изи», пролетал над Францией, Гарри удовлетворенно заметил, что наблюдает сзади очень много самолетов. Он никогда не забывал свое относительное одиночество во время первого вылета.
Рей объявил, что правый внутренний двигатель функционирует хорошо, и Диг попросил дать ему его банку. Спустя несколько мгновений ее передали вперед, и я вылил ее содержимое, наблюдая, как моча, замораживаясь, превращается в грязный лед по обе стороны лотка для «Window».
Мы были приблизительно в пятидесяти километрах от цели, когда Диг спросил:
– Майк, что ты думаешь о тех точках впереди?
Я поднялся в носовую турельную установку. Казалось, что в синей дали стая мошек беспорядочно бросается то верх, то вниз; затем одна из них упала, оставляя за собой тонкую спираль дыма.
– Это похоже на «собачью схватку»
[85], – сказал я, и слова, когда они прозвучали из моих губ, показались мне чужими, эхом из школьных журналов и рассказов о воздушных боях.
– О боже, – произнес Диг. – Где наше истребительное прикрытие?
Лес вышел из своего отсека и встал позади Рея.
– Это – ваше прикрытие, навес, – сообщил он.
– Как, черт возьми, немцы узнали о нас? – спросил Диг. – И это, как предполагалось, «чистая» цель.
– По мне она больше походит на шлюху, – раздался по внутренней связи голос Пола.
Когда мы начали заход на цель, стало ясно, что Me-109 и FW-190 численно превосходили «Мустанги». Начали взрываться зенитные снаряды, причем удивительно точно; артиллеристы на земле с первого выстрела оценили дальность до потока бомбардировщиков. «Си-Чарли» немедленно получил попадание, и из его левого внутреннего двигателя заструился поток масла.
Немецкие истребители, игнорируя риск быть сбитыми собственной противовоздушной обороной, начали смешиваться с бомбардировщиками. Я посмотрел вниз. Me-109 – его белый крест, казалось, был недавно нарисован на зелено-черном фюзеляже – начинал по дуге преследовать «Ланкастер».
Диг произнес: «Бомболюки открыты», и я положил руку на кнопку сброса.
Me-109 приблизился к «Ланкастеру», который начал плавно разворачиваться влево. Его хвостовой бортстрелок открыл огонь, но трассеры прошли мимо истребителя, также начавшего стрелять. Внезапно хвостовой стрелок развернул свою турель и вывалился наружу; в течение двух или трех секунд он много раз перевернулся в воздухе, затем потянул за вытяжной трос, и в воздухе расцвел белый купол парашюта. Вспышка пламени вырвалась из одного из двигателей «Ланкастера», он пошел носом вниз и, потеряв управление, по спирали исчез внизу.
Диг и Гарри вышли на внутреннюю связь почти одновременно. Гарри сообщал о двух падающих «Ланкастерах»; Диг видел, как мимо пролетело вниз крыло «Мессершмита».
Лес скомандовал:
– Диг, держите курс 220.
– Есть 220.
– Курс 198.
– Есть 198.
– Курс 190.
– Есть 190.
– О'кей, на курсе.
– Посмотрите на эти проклятые зенитки!
– Помолчи, Джордж, – рявкнул Диг.
– Еще один «Ланкастер» готов, – произнес Пол.
– Сигнальные бомбы сброшены, – сказал Лес. – Давай, Майк.
– Бомбы пошли, бомбы пошли... Груз за бортом. Закрыть бомболюки.
– Бомболюки закрыты.
– Диг, меняй курс и поднимайся.
– Не волнуйся, Пол. Я придерживаюсь этой высоты.
Пол спросил:
– Диг, мы можем выполнить вираж?
– Занимайся своим делом! – крикнул Диг.
Я попросил:
– Ради Христа, прекратите ругаться.
Разгневанный голос Дига почти разорвал мои барабанные перепонки.
– Еще ты не начинай, – проревел он.
Мы летели группой из восьми «Ланкастеров», достаточно далеко впереди остальной части потока, которую все еще продолжали атаковать истребители, и все восемь самолетов постоянно менялись местами, словно бегуны по пересеченной местности. В один из моментов, когда мы были лидерами, Гарри сделал замечание по поводу этой ситуации: «Как бы поздно мы ни стартовали, мы всегда возвращаемся домой впереди».
Но это была единственная шутка, которую он отпустил. Он видел обоих наших сбитых ведомых, но в критические моменты вражеские истребители были вне зоны его огня, и он бессильно сидел в своей турели.
«Си-Чарли», из двигателя которого все еще текло масло, отчаянно цеплялся за лидеров, но над Францией начал отставать, и Гарри непрерывно докладывал о его позиции. Мы были рады услышать, что его обнаружил «Мустанг», который теперь летел рядом, прикрывая его. К тому времени, когда мы достигли французского побережья, «Си-Чарли» уже был вне поля зрения. Для экипажа Уорика первый вылет оказался очень трудным, да и у нас возникла проблема, как во время снижения сквозь плотные облака без помощи навигационной системы определить местоположение нашей базы.
