В целом он полагал, что период жизни, проведенный с экипажем, был хорошим временем, но фактически никогда об этом не думал. Завеса из трех месяцев полного забвения сделала все воспоминания о боевых вылетах довольно расплывчатыми.
Сейчас, когда мы заговорили об этом, он вспомнил нашу посадку в Сент-Эвале. В частности, он помнил «Мустанг», который летел поблизости, охраняя нас. Его пилот позабавил Рея, показав знак «виктория», когда в поле зрения показалась линия английского побережья, а затем исчез вдали.
Мы замолчали, и я смотрел на кувшинки, росшие в небольшом пруду, который Рей построил в саду.
– Я могу рассказать тебе о случае, которого стыжусь больше всего, – внезапно произнес он.
– Да, расскажи.
– Это было в том вылете к острову Валхерен на бомбежку немецких батарей на побережье. Это было воскресное утро. Восхитительное, прекрасное утро. Мы только что сбросили наши бомбы и разворачивались домой, когда я огляделся вокруг и увидел облако дыма, поднимавшееся над центром города, – его название было Мидделбург, – и я знал, что дым должен был быть следствием взрыва бомбы. Я подумал: «Кто мог сбросить бомбу на город как раз в то время, когда люди выходили из церкви?» – и я ощутил очень сильный стыд.
Он не смог ничего вспомнить о Дрездене, кроме пожаров, и не припомнил, говорилось ли на инструктаже о беженцах.
– Действительно все это стоило того? – спросил я.
Он коротко рассмеялся.
– Действительно все это стоило того? – повторил он. – Это трудный вопрос. Это был жизненный опыт, который не прошел для меня даром. Но действительно ли все это стоило того? В некотором смысле, я предполагаю, что ответ будет – нет. Но я не уверен. Не уверен.
– А кто может быть уверен?
Я собрал свои бумаги, и мы поднялись, чтобы идти назад к дому.
– Ты сказал, что был в «Норидж юнион» начиная с момента демобилизации, – сказал я. – Какое точно теперь твое положение в нем?
– Я юрист в адвокатской конторе.
Мы с Одри, его детьми и женой сели выпить по чашке чаю.
– Конечно, – неожиданно произнес Рей, словно это было оставшееся замечание от предыдущей беседы. – Старина Диг был всем нам как отец.
Я вручил ему первую часть книги.
– Джордж и Лес прочитали это и одобрили, – сказал я. – Сообщи мне затем, что ты думаешь. – И я сказал ему, чтобы он не стеснялся и указал мне на любые найденные им различия между его точкой зрения и моей.
Он усмехнулся.
– С нетерпением жду, когда смогу прочитать это, – ответил он.
«Дорогой Майк,
Было по-настоящему радостно увидеть вас обоих снова после такого долгого времени, и мы очень ждем будущей встречи с вами и другими. Я действительно с удовольствием вспомнил те времена и только после разговора с тобой понял, сколько всего я совершенно забыл.
Фактически начиная с нашего разговора и после прочтения книги я задавался вопросом, не сработал ли тогда в моей голове некий защитный механизм, отсекавший все эмоции и ощущения реальности. Ты помнишь, что я не мог ничего вспомнить из периода непосредственно после боевых вылетов.
Я не хотел бы, чтобы ты что-нибудь менял в отношении меня. Ты проделал большую работу, и я получил удовольствие от нее. Боже, какой пестрой и шумной компанией мы были! Отношения между нами были значительно более прочными, чем мне вспоминалось. Действительно, при дальнейшем размышлении мне стало ясно, что это, должно быть, было еще одним выражением напряженности и тревоги, которые мой мозг отказывался принять...
С наилучшими пожеланиями,
Твой Рей».
После встречи с Реем я сам себя спрашивал, почему мы были так неистово антипатичны друг другу тогда. Вероятно, единственная непримиримая разница между нами была в том, что, интенсивно работая, он показывал мне, что не боится тяжелой работы, а я энергично работал, чтобы показать ему и всем остальным, что я не боюсь.
Глава 7
ПОЛ
Местонахождение Пола все еще было проблемой. Джордж пытался через свои полицейские связи разузнать кое-что, а теперь к поискам присоединился и Рей, потому что он был почетным секретарем ассоциации, связанной с торговлей рыбой. Он надеялся через свои контакты выяснить, что случилось с прежними торговцами на ливерпульском рыбном рынке.
Моя же наводившая тоску задача состояла в том, чтобы перерыть в Сомерсет-Хаус
[152] списки умерших. На балконе второго этажа я обнаружил стоявшие в ряд шестьдесят тяжелых томов с отчетами о регистрации смертей, охватывавшие годы с того момента, когда я видел Пола в последний раз. В Ливерпуле были двое умерших по фамилии Санджест; один в 1956 г. был ребенком в возрасте менее года, а другой был мужчиной по имени Клод Б. Санджест, который умер в 1966-м в возрасте семидесяти трех лет. Могло ли быть, что этот человек был отцом Пола и что сам Пол был зарегистрирован как «заявитель о смерти»? Если так, то адрес Пола должен был быть на свидетельстве о смерти. Я заплатил небольшие деньги и запросил сделать копию свидетельства о смерти, которую должны были выслать мне по почте. Казалось, это был призрачный план, но в прошлом, играя на деньги, Пол выигрывал большие суммы на невероятных раскладах карт.
Вероятность, что этот план сработает, была настолько малой, что еще до получения свидетельства о смерти я написал редактору газеты «Ливерпуль эко», чтобы узнать, нельзя ли напечатать заметку, подобную «Где найти пропавшего Рея Парка?». Когда пришло свидетельство, я увидел, что в нем «заявителем» действительно был Пол, и также был его адрес в Давлише
[153], в графстве Девоншир. Я послал телеграмму, прося его позвонить как можно скорее, переведя оплату звонка на мой счет, и я страстно надеялся, что он после 1966 г. не сменил дома.
Он позвонил в час дня и не стал переводить оплату на мой счет. Я кратко рассказал ему о причинах, побудивших меня послать телеграмму, и спросил, могу ли я приехать навестить его.
– Несомненно, – ответил он, – это было бы прекрасно.
– Возможно ли сделать это в уик-энд?
– В любое время. Но в следующем месяце я переезжаю.
– Как тогда насчет ближайшего уик-энда?
– Отлично.
– Ты работаешь пять дней в неделю, с понедельника по пятницу?
– А что?
– Я думаю, не приехать ли в пятницу.
– Почему бы нет? У меня собственный бизнес. Я могу освободиться в любое время.
– Ты, кажется, совсем не изменился.
