Что сказал в тот день своей племяннице Корсаков — неизвестно. Но Н. О. Котлубицкий все же ездил в первой половине августа с инспекцией артиллерийских батальонов в Прибалтику.
А 17 августа 1799 года состоялась свадьба Николая Осиповича с Авдотьей Савельевной Ваксель.
Для Аракчеева описанная история не прошла бесследно.
Взаимоотношения его с Котлубицким решительно испортились. И вряд ли случайно, что сразу после этого стало ухудшаться и отношение к нему императора Павла.
***
10 сентября 1799 года инспектору всей артиллерии генерал-лейтенанту графу Аракчееву объявлялся высочайшим приказом выговор «за несмотрение за тем, что служители гарнизонных артиллерийских Ронгесальмских рот не были удовольствованы следующим им».
Спустя две недели, утром 24 сентября, в Санкт-Петербургском артиллерийском арсенале была обнаружена пропажа. Кто-то, сумев пролезть через оконную чугунную решетку, обрезал золотые кисти и галун с бархата, покрывавшего старинную колесницу. Аракчеев по должности своей инспектора всей артиллерии обязан был донести о случившемся императору Павлу. Но так получилось, что в ночь с 23 на 24 сентября при арсенале стоял караул от артиллерийского батальона, которым командовал его родной брат генерал-майор Андрей Аракчеев. Из сохранившихся документов неясно, то ли Алексей Андреевич сознательно направил следствие по ложному пути, желая выгородить брата, то ли офицеры, которым поручено было провести расследование происшествия, сами стали на сей путь, но фактом остается, что в результате принятых к отысканию виновных мер было установлено: кража в арсенале могла быть совершена «и не в эту ночь, а прежде». А в этом случае виновным оказывался генерал-лейтенант Вильде, от полка которого стоял тогда караул.
Получив от следователей такой рапорт, инспектор артиллерии граф Аракчеев передал его со своим донесением государю. Павел высочайшим приказом от 29 сентября отставил Вильде от службы. Чувствуя себя пострадавшим невинно, отставленный генерал обратился за помощью к Ивану Павловичу Кутайсову. Тот не упустил случая навредить высокомерному Аракчееву и немедля доложил Его Величеству о том, как все обстояло на самом деле.
Вечером 30 сентября ничего не знавший об этом граф Алексей Андреевич заявился в гатчинский дворец на бал. Император Павел лишь только его увидел, подозвал к себе Котлубицкого и велел ему подойти к Аракчееву и передать приказание ехать домой. Надо полагать, Николай Осипович исполнил просьбу императора с превеликим удовольствием.
На следующее утро, 1 октября, Его Величество издал приказ: «Генерал-лейтенант Аракчеев 1-й за ложное донесение и что в противность устава нарядил дежурным штаб-офицера из другого батальона, а не из того, который стоял тогда в карауле, отставляется от службы. Генерал-майор Аракчеев 2-й за случившуюся покражу в арсенале во время бытности тогда в карауле его батальона отставляется от службы. Адъютант Е. И. В. Александра Павловича ген.-майор Апрелев по делу, по которому ген.-лейт. гр. Аракчеев отставлен, отставляется от службы».
Отъездом в Грузино злоключения графа Аракчеева не окончились. Назначенный на освободившиеся должности инспектора всей артиллерии и командира лейб-гвардии артиллерийского батальона генерал-лейтенант Н. Д. Амбразанцев нашел, что его предшественник — граф Аракчеев — истратил слишком много казенных денег на ремонт конюшен и покупку лошадей для гвардейского артиллерийского батальона. Об этом он доложил 4 декабря 1799 года императору Павлу. Его Величество передал всеподданнейший рапорт генерал-лейтенанта Амбразанцева в генерал-аудиториат для подробного расследования всех упомянутых в нем неисправностей.
Четыре месяца шло следствие. Лишь 14 апреля 1800 года императору Павлу было доложено о его результатах. Во всеподданнейшем рапорте, представленном ему генерал-аудитором князем Салаговым, говорилось: «Генерал-аудитор по сему делу находит, что казна, как в покупке лошадей, так и в исправлении казенных строений, никакого убытка не имеет, почему и взыскания, согласно с мнением следственной комиссии, не полагает. В прочем всеподданейше предает на всевысочайшее Вашего Императорского Величества благо-соизволение». Ознакомившись с рапортом и выписками из следственного дела, Павел утвердил мнение генерал-аудитора и высочайше повелел: «Дело сие оставить».
К этому времени генерал-лейтенант Н. Д. Амбразанцев был уже заменен на посту инспектора всей артиллерии и на должности командира гвардейского артиллерийского батальона генералом от артиллерии Алексеем Ивановичем Корсаковым.
Нет сомнения, отставка Аракчеева от службы и отъезд его из столицы были выгодны петербургским сановникам — противникам императора Павла. В лице грозного графа Павел лишился недремлющего ока и твердой руки — того, что могло обнаружить и порвать сети заговора, который с конца 1799 года уже плелся вокруг его августейшей персоны.
***
Стремление императора Павла навести порядок в гражданском управлении и в армии встречало поддержку в русском обществе. Нижние гражданские и армейские чины быстро ощутили на себе благие последствия Павловой политики. Они стали в полной мере получать жалованье за службу, вышестоящие начальники в страхе перед Павлом умерили произвол в отношении своих подчиненных. Население не только столиц, но и провинций также почувствовало облегчение от попыток императора утвердить законность, ограничить произвол сановников. Первые же отставки сановников и в том числе недавно еще всемогущих, особо приближенных к императрице Екатерине вельмож показали всем, что намерения нового императора навести порядок в государственном управлении Российской империи весьма серьезны.
Фаворит императрицы Екатерины П. А. Зубов был утвержден новым императором в своих должностях (около тринадцати), более того, Павел в знак своего благоволения даже подарил ему один из своих мундиров. Но вместе с тем Его Величество распорядился опечатать канцелярию екатерининского любимца. Изучение находившихся в ведении Зубова дел подтвердило слухи о допускавшихся им вопиющих злоупотреблениях. Особенно возмутили Павла злоупотребления, допускавшиеся Зубовым в отношении армии. В результате фаворит Екатерины II был отправлен 6 декабря 1796 года в отставку с приказом удалиться из России на два года за границу. А 29 декабря 1796 года император Павел издал следующий именной указ: «За приведение в несостояние сестрорецких оружейных заводов, оказавшихся таковыми, по случаю не отделки лейб-гвардии на Преображенский полк ружей, а потом конной гвардии разных вещей, взыскать с генерал-фельдцейхмейстера князя Зубова такую сумму, какая артиллерийскою канцеляриею исчислена и Сенату представлена будет». Генерал от артиллерии П. И. Мелиссино определил эту сумму в 50 тысяч рублей, о чем сообщил в своем рапорте Павлу I.
Сановники впервые, быть может, со времен Петра I стали бояться за свою судьбу. По свидетельству А. Чарторижского
[102], Павел внушал страх «всем чиновникам своей империи, и эта общая устрашенность имела благодетельные последствия. В то время как в Петербурге, в центре управления, общая неуверенность в завтрашнем дне терзала и волновала все умы, в провинциях губернаторы, генерал-губернаторы и все военные, боясь, чтобы злоупотребления, которые они позволяли себе, не дошли до сведения императора и чтобы в одно прекрасное утро, без всякого разбора дела, не быть лишенным места и высланным в какой-нибудь из городов Сибири, стали более обращать внимания на свои обязанности, изменили тон в обращении с подчиненными, избегали позволять себе слишком вопиющие злоупотребления». А. Чарторижский, довольно критически относившийся к Павлу I, признавал, что «в его царствование русские должностные лица менее злоупотребляли властью, были более вежливы, более сдержаны в своих дурных наклонностях, меньше крали, отличались меньшей грубостью, даже в польских провинциях».
