Из всех особ царского двора Алексей Андреевич с особенными чувствами почитал впоследствии императрицу Марию Федоровну — вдову императора Павла. В Российском государственном военно-историческом архиве сохранилось письмо Аракчеева к ней, написанное в апреле 1814 года
[115], в котором граф сделал любопытное признание о своем отношении к Павлу, заставляющее вспомнить цитированные выше слова Г. С. Батенькова. Вот его полный текст:
«Ваше императорское величество, всемилостивейшая Государыня! Милостивый рескрипт вашего императорского величества от 5 февраля, по прибытии в Париж их императорских высочеств великих князей Николая Павловича и Михаила Павловича, я удостоился получить, за который и спешу принесть вашему императорскому величеству мою верноподданную благодарность; и уверить вас, всемилостивейшая Государыня, что кто чист душою и помышлением покойному Государю, моему единственному (выделено мной. — В. Т.) отцу и благодетелю, тот вечно будет предан и всеавгустейшему его потомству; утешаясь всегда в мыслях своих пожалованным от покойного Государя императора в герб мой девизом, слова коего угодно было Его Величеству написать собственною рукою, изречение коих есть ныне и всегда впредь будет моим правилом наблюдать во всех случаях в полной силе. Вашего императорского величества, всемилостивейшей государыни верноподданный Граф Аракчеев. Париж. Апрель 1814 года».
Словами «без лести предан», которые император Павел начертал на его гербе собственной рукой, Алексей Андреевич не переставал гордиться до конца своих дней. Павел лучше всех понял натуру Аракчеева и, поняв, сумел найти для него высшую награду — именно ту, какую сам для себя мыслил высшей этот ладный для государевой службы, но нескладный для личной жизни человек!
Глава пятая
В ОТСТАВКЕ
Из всех напастей, подстерегавших русского дворянина на его жизненном поприще, едва ли не самой ужасной была скука. Болезни, разорение, лишение чинов, ссылка или тюрьма — все это лишало комфорта, приносило физические страдания, но не отнимало у жизни смысл. Скорее даже напротив — придавало жизни новизну, то, без чего она обречена быть всегда лишь существованием.
Разные житейские мелочи, которые в нормальных условиях даже не замечаются, после того, как обрушиваются на человека подобные напасти, делаются вдруг для него великими радостями. У человека появляется множество новых возможностей быть счастливым, на удивление мало требуется ему отныне для счастья. Мудрый Достоевский не зря утверждал: «Человеку для счастья необходимо и несчастье. И много-много». Весь ужас скуки в том и состоит, что от нее ни счастья, ни несчастья — ничего!
Со скукой боролись как могли. Разъезжали по гостям, выдумывали развлечения. «Санкт-Петербургские ведомости» за 10 января 1800 года сообщали: «В пансионе А. Вицмана, в Поповом доме под № 151, подле Синяго мосту, продается новая книжка под заглавием: «Золотая книжка или собрание новых, доказанных, легких, редких и любопытных хозяйственных опытов и искусственных действий к пользе и удовольствию каждого, часть четвертая и последняя, с гравированною фигурою, показующая: …4) Легкий и удобный способ смотреть вдруг в разные книги и бумаги без того, чтобы кто-либо подавал оные. 5) Чтоб мертвое тело не сотлело до скончания века… 21) Как можно носить в руках горячее уголье и не ожечь рук… 29) Любопытное средство плодить вшей… 92) Уведомить кого о каком тайном деле посредством игры карт… 101) Сделать, чтоб все люди в компании казались с собачьими головами. 102) Лоскуток бумаги в палец в длину и в три четверти пальца в ширину сделать столь большим, чтоб в прорезанную дыру верховой ездок с лошадью проехать мог… 133) Представить людей в безобразном виде. 134) Кто желает увидеть лицо свое с тремя носами и шестью глазами… 145) В какое время года должно жениться…»
Аракчеев пережил в своей жизни немало горестных минут — знавал он и болезни, и материальную нужду, и людскую ненависть, и обиды, но скуки не знал никогда. Даже в отставке.
С той же самой энергией, с тем же усердием и ретивостью, с какими вел Алексей Андреевич свои служебные дела, вершил он и дела своей вотчины, не позволяя скучать никому из проживавших в ее пределах, и в первую очередь самому себе.
По описаниям, содержащимся в документах Грузинской вотчины
[116], можно сделать вывод, что Аракчееву достался во владение весьма благодатный уголок. Помимо села Грузино, в состав ее входили также село Оскуя и девятнадцать деревень. Вот как характеризовалась вся местность в бумагах 1796 года: «Лежат селы: Грузино — на правом берегу реки Волхова и озере Кунинском, а Оскуя — по обе стороны реки Оскуи; церковь деревянная Рождества Богоматери; деревни ж некоторые при реках, а другие при суходоле и при большой дороге из Новгорода в Тихвин. Те реки: Волхов, в самое жаркое летнее время глубиною четыре сажени, шириною сто пятьдесят сажен; Выя, глубиною в одну, шириною в две сажени; Оскуя, глубиною в два аршина с половиною, шириною тридцать сажен. В озерах, реках и речках ловится рыба: щуки, окуни, плотва, судаки, язи, лещи, сомы, осетры, налимы, шерешперы, сиги, которою довольствуются реченых деревень крестьяне на себя и на продажу. Жители водою довольствуются из вырытых колодезей, из рек и речек; вода для употребления людям и скоту здорова. По реке ж Волхову имеется судовой ход. Грунт сыроглинистой, к плодородию способной». В лесу, окружавшем села и деревни Грузинской вотчины, водились, согласно описанию, «олени, дикие козы, рыси, медведи, волки, зайцы, лисицы», а также множество различных птиц. Выгоды географического положения села Грузина заключались не только в том, что оно лежало на берегу судоходной реки, но и в недалеком расстоянии от Новгорода и Петербурга.
Название «Грузино» произошло от названия холма, на котором первоначально располагалось это селение. Согласно преданию, на этом месте побывал во время своих странствий святой апостол Андрей Первозванный, который водрузил на холме свой посох и предсказал, что здесь когда-нибудь появится селение. И оно действительно появилось. Те, кто поселился в нем, дали ему название «Друзино» — от слова «водрузить»; впоследствии «Друзино» превратилось в «Грузино».
В старые времена земли Грузинской вотчины принадлежали основанному в XIV веке Воскресенскому Деревяницкому монастырю. В XVI веке на этих землях уже существовало селение. Оно упоминается в Писцовой книге Вотской пятины погоста святого Андрея Грузинского. В 1611 году селение сгорело, но к концу XVII века возродилось. В 1705 году Петр I отобрал земли, на которых располагалось Грузино, у Воскресенского Деревяницкого монастыря и подарил своему любимцу Александру Даниловичу Меншикову. Осенью 1724 года в гостях у светлейшего князя в его имении Грузино побывал Петр I, ехавший в Старую Руссу.
