6 февраля 1804 года император Александр утвердил составленные Аракчеевым правила об офицерских экзаменах. На практике они проводились, как правило, в присутствии инспектора всей артиллерии. В экзаменационную комиссию назначались в основном офицеры гвардейского артиллерийского батальона. Тех, кто показывал на экзаменах отличные знания математических наук и артиллерийского дела, Алексей Андреевич неизменно представлял к награждению Его Величеством. Если же офицер помимо успешной учебы занимался еще переводами на русский язык полезных для русских артиллеристов иностранных книг по артиллерии, то он по докладу Аракчеева награждался и солидной денежной премией.
9 апреля 1804 года Александр I одобрил начертанные Аракчеевым правила для практических занятий артиллеристов. Граф подробно расписал в них пункты плана полевых занятий и содержание упражнений, которые должны были отрабатываться каждой артиллерийской ротой в течение 6 недель. Педантичный до мелочей, он придал к этим правилам даже схему расположения лагеря артиллерийской роты.
Практическая подготовка артиллеристов стала более интенсивной.
За время военной службы Алексей Андреевич написал невообразимое количество различных инструкций и правил — казалось бы, используемый им для создания подобных творений язык должен был бы упроститься, но нет: свои служебные документы Аракчеев писал, как и прежде, живым, сочным языком. Читая их, забываешь о том, что перед тобой всего лишь инструкция или положение.
Так, цель практических занятий артиллеристов определялась в правилах от 9 апреля 1804 года следующими словами: «Дабы уроки артиллерийской практики, долженствовавшие бы быть плодом искусства в теории, не обращались уже чрез действование свое на удачу в уроки одних только слепых случаев и не пребывали бы в достижении желаемого совершенства совсем безуспешными». В заключительной части рассматриваемых «правил» Аракчеев писал: «На последок, дабы отличные дарования, искусство и усердие к службе артиллерийского офицера, исполненного истинным честолюбием, не могли оставаться повсюду в мрачной неизвестности и приходить в закоснение, будучи лишаемы поощрения действовать с силою всеми счастливыми своими способностями на произведение сугубой пользы Монарху и Отечеству, дабы таковые артиллерийские офицеры не могли никогда во всех пределах России быть сокровенны от благостного внимания Вашего Императорского Величества, милостиво им дарующего путь, лишенный всякой преграды к достижению степени чести, отличия и наград, единственной пищи их честолюбия, я за непременный почел себе долг касательно также и сего предмета сделать следующее распоряжение». И далее граф предлагал офицерам представлять свои журналы, которые они вели во время практических занятий, через непосредственное начальство к инспектору всей артиллерии. О том, для чего необходимо было это делать, Алексей Андреевич объяснял специально: «Инспектор всей артиллерии при рассматривании сих журналов, ежели найдет новые полезнейшие на что-нибудь замечания, произведенные отличным сведением офицера в науках, или заметит особенное искусство и старание офицера в обучении части, которая ему была вверена, то о таковых офицерах, отличным усердием своим к службе и сведениями, непосредственно имеет доносить Государю Императору с подробным его объяснением. Замечания же их, которые если могут служить к большему чего-нибудь по артиллерии усовершенствованию, долженствуют предаваться печати и рассылаться под их именем по всей артиллерии на счет экономической суммы Артиллерийского Департамента, по распоряжению в том артиллерии всей инспектора». Таким образом, требуя от своих подчиненных беспрекословного повиновения, Аракчеев вместе с тем старался поощрить их на творчество, стимулировал изобретательность, творческий подход к делу.
Журналы, о которых идет речь, впоследствии долго и в очень большом количестве сохранялись в архиве Санкт-Петербургского Артиллерийского музея. Все они имели пометы Аракчеева, то есть были им внимательно просмотрены. Об этой внимательности к журналам, отражавшим творческую мысль артиллерийских офицеров, свидетельствуют также и приказы инспектора всей артиллерии генерал-лейтенанта Аракчеева, в которых он благодарит наиболее отличившихся в творчестве офицеров.
Результаты оказались поразительными — спустя некоторое время пришлось учреждать временный артиллерийский комитет для рассмотрения и обсуждения нововведений, предлагавшихся состоявшими на службе артиллеристами для усовершенствования русской артиллерии. Один Аракчеев при всей его необыкновенной работоспособности справиться с вызванным им самим потоком предложений, хлынувших из боевых артиллерийских подразделений, был не в состоянии.
Занимая должность инспектора всей русской артиллерии, Алексей Андреевич продолжал учиться и сам; он пользовался каждым удобным случаем для пополнения своих знаний. Вместе с тем настойчиво заставлял учиться и других. Читая письма и распоряжения этого человека, слывшего среди своих современников и последующих историков необразованным и презирающим образованность солдафоном, можно только удивиться тому, как много уделял он внимания учебе служивших под его началом офицеров. В первый же год своего инспекторства Аракчеев открыл при гвардейской артиллерии офицерское училище, обучение в котором с самого начала взял под свой личный контроль, дабы — как объяснял он в письме к генерал-лейтенанту П. М. Капцевичу от 2 ноября 1803 года — иметь возможность видеть его недостатки и избавляться от них с тем, чтобы впоследствии завести подобные училища «для блага общего и в других полках». «Между тем, советую вашему превосходительству, — обращался Аракчеев к бывшему своему соратнику по Гатчине, — о своих юнкерах и фейерверкерах приложить как возможно лучшее старание о доставлении им средств к знанию артиллерийской науки, для собственной вашей пользы, дабы через оное имели у себя офицеров не по одному только названию артиллерийских».
Положив в основу программы образования артиллерийских офицеров математические науки, Аракчеев позаботился о том, чтобы они преподавались по наиболее совершенной методике. В письме к генералу Н. В. Верещагину от 30 ноября 1803 года он образно пояснял свою мысль: «Сделавши хороший каменный фундамент, старое деревянное строение может на долгое время спорить в прочности новому каменному, да и тогда, когда придет в совершенную гнилость, то имевши уже готовый и хороший (фундамент), гораздо прочнее и скорее можно выстроить новое. Но так как для фундамента нужно непременно иметь лучшей доброты материал и хороший совет знающего мастера по опыту, уже над собой собственно испытанному, я не нахожу нигде лучше ни того, ни другого, кроме вас, почему и прошу, ваше превосходительство, для пользы всей артиллерии прислать мне вашей методы арифметику, геометрию и алгебру».
***
Сражение русско-австрийского войска с французским 20 ноября 1805 года при Аустерлице стало первым крупным испытанием для русской артиллерии, претерпевшей под руководством графа Аракчеева серьезные преобразования. Историк Н. К. Шильдер в своей книге «Император Александр Первый, его жизнь и царствование» гадал, был Аракчеев на поле под Аустерлицем во время сражения или не был. В конце концов пришел к следующему выводу: «Хотя некоторые писатели и называют графа Аракчеева в числе лиц, сопровождавших Александра на Аустерлицком поле сражения, но это, по всей вероятности, недоразумение; если же он и находился около императора, то лишь до начала самого дела, которое разыгралось внезапно, противно предусмотрению составителя диспозиции. Затем о графе Аракчееве ничего не было уже слышно и имя его не встречается ни в донесениях, ни в записках очевидцев Аустерлицкого сражения».
