Об этих порядках с похвалой отзывались те, кто бывал в Грузине. Александр многократно слышал хвалебные отзывы и в конце концов решил сам посмотреть на устройство аракчеевского хозяйства. Посещение Грузина Его Величеством состоялось — и это еще один немаловажный факт — всего за три недели до написания им упомянутого письма к Аракчееву. Вот как описывал данное событие граф Алексей Андреевич в своих «автобиографических заметках»: «Июня с 7-го на 8-е число, 1810 года, что было с понедельника на вторник, Государь Император Александр I-й, возвращаясь из Твери, нарочно изволил заезжать в Грузино посетить графа Аракчеева; прибыв ночью во 2-м часу, изволил лечь почивать, а поутру 8-го числа, в 9 часов, одевшись, изволил посещать церковь и гулял по всему саду и селению до 11-ти часов; потом, возвратись в дом, изволил фрыштыкать (завтракать. — В. Т.) и потом с графом Аракчеевым ездить на дрожках по деревням, и возвратись во 2-м часу, изволил иметь обеденный стол и после обеда пробыл до 7-ми часов вечера, и потом изволил отправиться в Санктпетербург и был чрезвычайно весел и доволен». Устройство крестьянского быта в Грузинской вотчине произвело на Александра неизгладимое впечатление. В рескрипте, данном в адрес Аракчеева 21 июля 1810 года, Его Величество писал: «Граф Алексей Андреевич! Устройство и порядок, который лично видел я в деревнях ваших, при посещении вас на возвратном пути моем из Твери, доставили мне истинное удовольствие. Доброе сельское хозяйство есть первое основание хозяйства государственного. Посему я всегда с особым вниманием взирал на все сведения, доходящие ко мне о благоустройстве частного сельского управления, и всегда желал, чтоб число добрых и попечительных помещиков в отечестве нашем умножалось. Надеяться должно, что примеры их изгладят постепенно следы тех неустройств, которые, к сожалению всех людей благомыслящих, необдуманная роскошь или небрежение доселе в сей части оставляли. Быв личным свидетелем того обилия и устройства, которое в краткое время, без принуждения, одним умеренным и правильным распределением крестьянских повинностей и тщательным ко всем нуждам их вниманием, успели вы ввести в ваших селениях, я поспешаю изъявить вам истинную мою признательность за удовольствие, которое вы мне сим доставили. Когда с деятельною государственною службою сопрягается пример частного доброго хозяйства, тогда и служба и хозяйство получают новую оценку и уважение. Пребываю к вам всегда благосклонным».
Александр I не мог не понимать, что военное поселение — это прежде всего хозяйство, и притом хозяйство особого типа: не армейское, но и не помещичье. Он потому и восхитился порядками, заведенными Аракчеевым в деревнях Грузинской вотчины, что увидел в них конкретный прообраз будущего хозяйственного устройства военных поселений. Голая идея, овладевшая им, наполнилась живой плотью. Судьба графа была решена. Кому же как не хозяину Грузина было поручать исполнение плана организации военных поселений?
Сам же Аракчеев если и противился поселению войск, то лишь поначалу. Когда император Александр приказал ему приступить к делу, он взялся за него со всей той решительностью, на которую был способен, и много внес в устройство военных поселений своего личного. Недаром и связалось впоследствии это учреждение с именем его одного.
Решительность вообще была в натуре Аракчеева, но в эпопее с военными поселениями он действовал решительно еще и потому, что знал — пусть сначала лишь в общих чертах, — что и как делать. К моменту, когда началось создание военных поселений, Алексей Андреевич имел более чем десятилетний опыт упражнений по устройству крестьянского быта. Опыт сей был вполне пригоден для нового предприятия. Граф с самого начала создавал в своей вотчине не совсем обычное хозяйство — не такое, как у других помещиков.
Весь домашний быт и хозяйственную деятельность своих крестьян Аракчеев старался детально регламентировать. Он стремился буквально каждую ситуацию в крестьянской жизни урегулировать инструкциями или правилами и за первое десятилетие владения Грузинской вотчиной многое успел.
Так, Аракчеев установил правило, согласно которому любая, даже самая бедная крестьянская семья должна была иметь хотя бы одну, причем здоровую, лошадь и определенное количество коров. В случаях, когда скотина заболевала или издыхала, вотчинный голова обязан был немедленно заменить ее или купить новую. Если же обнаруживалось, что у кого-то из крестьян более двух месяцев отсутствовала лошадь или недоставало коров, то голова выплачивал за каждого такого крестьянина 15 руб. штрафа, а старшина деревни отдавал 10 руб., а еще отрабатывал две недели в графском саду. При затягивании выплаты штрафа сумма его удваивалась.
Количество коров, которое обязан был держать крестьянин, зависело от размера его земельного участка. Если у крестьянской семьи имелось земли на две души, она обязана была держать не менее четырех дойных коров; если земли было на три души — шесть коров и т. д. Граф предусмотрел в своих инструкциях и случаи, когда коров заедали волки, — в таких ситуациях нерадивые хозяева выплачивали штрафы. При простой пропаже коровы размер штрафа удваивался.
По предписанию Аракчеева ежегодно проводилась перепись всего скота Грузинской вотчины. В назначенное время лошади с жеребятами и коровы с телятами приводились в одно определенное место, где всех животных проверяли. Молодняк тут же клеймили, обозначая год рождения. Рев, конечно, стоял на всю округу, но дисциплина есть дисциплина: не только люди, но и все вообще живые твари обязаны были строго соблюдать заведенные графом порядки. 17 апреля 1811 года Алексей Андреевич сообщал своему другу М. В. Храповицкому: «Я нынешнюю весну перенял у вас и строгий отдал приказ в своем Грузине — всех кошек посадить на привязь, дабы более моим птицам садовым дать свободы».
21 марта 1805 года в Грузинской вотчине вступили в законную силу составленные Аракчеевым «Правила о свадьбах». Первое из них гласило, что в январе каждого года вотчинный голова обязан был представить графу списки женихов, которым надлежало жениться в текущем году. Форма списков была специально разработана автором «Правил» и приложена к их тексту. Согласно второму правилу поступившие к графу списки женихов переписывались в журнал и затем отдавались под расписку карандашом тому, кому поручалось проэкзаменовать назначенных к женитьбе крестьян на предмет знания ими молитв и заповедей Господних. Третье правило предписывало проводить указанный экзамен в течение Великого поста во время говения женихов. В каждом списке женихов предусматривался специальный столбец для отметки знания ими молитв. Из сохранившихся в архиве списков видно, что отметки бывали разные, например: «Молитвы знает», «знает хорошо» или «знает, но сбивается», «молитв не знает».
После экзамена списки представлялись вновь графу. Время представления также устанавливалось: «На святой недели в первые два дни». Затем указанные в списках женихов крестьяне подлежали смотру. На основании результатов экзамена и смотра граф давал разрешение на свадьбу. Резолюции Аракчеева и здесь блистали оригинальностью. Так, отказывая одному крестьянину в праве жениться, Алексей Андреевич начертал: «Не позволяю за грубость брата». В другом случае: «Позволяю, но если молитвы все не будет знать к великому посту, то больно высеку».
