Затем эти лучи трансформировались в колонны. Все такие же
сверкающие, но теперь это был блеск отполированного до зеркального блеска
металла.
— У меня, — сказал Мрак, — что-то с глазами?
— У меня тоже, — ответил Олег напряженно.
— Не трусь.
— Это я трушу? — обиделся Мрак.
— На себя посмотри, заяц несчастный.
Он поперхнулся на полуслове, застыл. Олег видел, с какой
интенсивностью он щупает это всеми доступными методами: от простого визуального
до самых жестких гамма-лучей, и сам щупал, прощупывал, колотился чуть ли не
головой.
Огромные немыслимые колонны оторвались от почвы,
приподнялись. Они висели, немыслимо тяжелые, огромные, как горные хребты, и —
ни следа реактивных струй, что ожидалось подсознательно, ни грохота работающих
механизмов, конечно же — оглушающего, ведь размерчики, ничего привычного,
понятного хотя бы чуть-чуть.
— Это, — сказал Мрак осевшим голосом, —
настоящее… я имею в виду, самодельное? Или природное явление, как говорят?
— Что на твоих локаторах?
— Еще меньше, чем на твоих, — ответил Мрак.
— Меньше не может, — произнес Олег.
— На моих — ничего.
— Могут быть и отрицательные величины, —
огрызнулся Мрак.
— Олег, а может, это глюки?… На самом деле все не
такое? Может быть, это у них так луг выглядит с коровами?
— Размечтался…
— Опасность?
— Опасность… Опасность всегда и везде, но здесь,
похоже, жизни все-таки нет. Во всяком случае, высокотехнологичной. А вся прочая
нас не должна пугать…
— Ты про радио? — спросил Мрак.
— Да. У нас бы уже весь эфир был заполнен… А здесь —
тишина.
— Может быть, используют что-то иное? Олег покачал
головой:
— Помехи, белый шум — как без них? У нас не только
атмосфера Земли гудит от сплетен, но и на Юпитере можно расслышать, что носит
Бритни Спирс и с кем спит Сандра Кикачелли… А здесь тишина.
Мрак огляделся, сказал нетерпеливо:
— Тогда в чем дело? Давай дальше. Таргитай там уже
издуделся.
Олег спросил непонимающе:
— А при чем здесь издуделость?
— А ты забыл, чего мы поперлись сюда?
— Из-за Таргитая, но при чем здесь его издудничество? Мрак
стиснул челюсти, сделал пару глубоких вздохов, чтобы не взорваться, сказал с
чувством:
— Ну и зануда же ты!
За дорогу Олег потемнел, от одежды лохмотья, но он упорно
восстанавливал ее до самых распоследних мелочей. Даже протертость на джинсах
после каждой метеоритной атаки оказывалась на том же месте и того же размера.
Мрак, несмотря на приверженность старине, уже летел бы голым, как нудист, найдя
поддержку в том, что предки именно в таком виде и бегали, пока папа не шуганул
из сада, но посматривал на Олега, вздыхал и тоже восстанавливал прежнюю одежду.
Философы разберутся, что же такое человек и какой минимум нужно взять с собой в
дорогу, чтобы оставаться человеком, но они двое спешат, разбираться некогда,
схватили на всякий случай все, чтобы не ошибиться. Это другим будет легче,
возьмут только нужное, а вот они прут и с протертыми штанами, и со страхами,
надеждами, дуростью, бесшабашием, отчаянностью…
У пятой звезды Олег насторожился, застыл надолго, словно
влип в патоку. Мрак в нетерпении выписывал круги, здесь экономить топливо ни к
чему, звезд полно, космической пыли хватает, да и планеты почти у каждой
звезды, можно не просить этого мудрого, чтобы достал, принес, подал, накормил.
— Ну и что? — спросил он наконец.
— А ты… не чуешь?
Мрак сделал вид, что потянул воздух носом:
— Чую.
Олег оживился:
— Что?
— Что у тебя портки малость взмокли. Ты чего
страшишься?
Олег ответил угрюмо:
— Не знаю. Что-то тревожное промелькнуло.
Мрак, не отвечая, заложил крутой вираж и понесся к
поверхности. Сквозь разрывы облаков уже видел, что девять десятых занимает
суша, остальное — океаны, которых даже морями назвать нельзя: узкие полоски
проливов, как между Англией и Францией… нет, здесь намного теплее, здесь
Дарданеллы, здесь вечное лето, зелень, пески пляжей…
Планета-сад, мелькнуло в голове. Поверхность приближалась,
зелень раздробилась на отдельные деревья, а через несколько секунд Мрак, как и
надлежит мужчине с весом, грохнулся так, что выбил небольшой кратер, тут же
взлетел над ним и огляделся орлом. В сторонке мелькнула тень: Олег опустился в
полусотне метров и делал вид, что он сам по себе, с этим грубияном не имеет
ничего общего.
Мрак сделал несколько шагов, остановился. Ступни ласково
обнимала мягкая шелковая трава. По травинкам прыгали мелкие насекомые, похожие
на цветные искорки бенгальских огней. Олег слышал их стрекот, цокот, призывные
песни. Деревья иногда сходились в кучки, иногда горделиво возвышались
поодиночке, красочные, картинные, с широко разбросанными ветвями. Листья лениво
шевелились в легком бризе, по веткам скакал мелкий игривый зверек, Мрак
определил его в белки.
— Это нас так встречают? — сказал он.
— Олег, тут не какая-нибудь атмосфера. Ею тут и не
пахнет, здесь настоящий воздух!… Даже какой-то чистый, словно планету захватили
гринписовцы.
Олег настороженно осматривался, иногда приподнимался над
травой. Мрак наклонился, щупал зеленые стебли, землю. Трава самая настоящая,
есть движение влаги в листьях, множество мелких насекомых, земля дышит жизнью,
словно живое существо.
— Просто чудо какое-то, — сказал Олег наконец.
— Знаешь, после всего, что встретили, это как-то
чересчур…
— Мне тоже, — признался Мрак.
— Сначала бы какую-нибудь ободранную планету, чтобы там
везде снега, а деревья на одном островке… А тут так много и сразу!
Олег сказал задумчиво:
— Ты прав. Много и сразу.
Мрак посмотрел на него внимательно:
— Ты недоволен?
— Доволен, — ответил Олег.
— Конечно, доволен. Давай посмотрим дальше.
Воздух был чист и свеж, они неслись над верхушками деревьев,
пересекали реки, даже морские проливы. Мрак сперва запоминал места, это у него
получалось автоматически, потом ощутил, что с ним что-то начинает твориться,
как будто уже здесь был, хотя точно знает, не облетели еще и одну сторону
планеты.
Олег хмурился все больше, сказал, не вытерпев:
— Ты заметил, что здесь нет высоких гор?
Мрак покосился по сторонам, вспомнил, что он тоже не видел,
сказал:
