Мрак вылетел, крикнул виновато:
— Заблудился! Кто так строит, кто так строит?
За его спиной здание рухнуло с привычным шумом, тут же
рассыпалось в песок, сровнялось с поверхностью, и — чудо! — тут же, как
при ускоренной киносъемке, на его месте проросли яркие диковинные цветы. Очень
удобно, подумал Олег с завистью. Сердце защемило, до таких высот технологии не
просто века, а тысячелетия или даже миллионы лет… если человек до тех пор не
порвет сам себе глотку.
— А где сам Информарий? — прокричал Мрак.
— Дальше, — сказал Олег.
— Думаю, дальше… Мрак, не чувствуя угрозы или же как
раз потому, что предполагал ее, не могут же оставить такой важный объект без
охраны, несся вперед, похожий на смертоносный самолет-истребитель, начиненный
всеми видами оружия.
— Это не он?
— Да, — ответил Олег, — думаю, это он.
В середине города возвышалось массивное здание, красивое и
вместе с тем изящное, но еще больше в нем чувствовалось присутствие некого
высокородства, достоинства, словно это стоял мудрый патриарх и с отеческой
улыбкой наблюдал за милой возней домов-малышей.
Мрак облетел высокий шпиль, как муха вокруг лампы, потом
завис, прокричал:
— Что-то мне кажется… маловато?
— Взгляни вниз, — подсказал Олег.
Мрак ругнулся. Ну, конечно же, все в грунте, вон
перестроенный металл, все закодировано на атомарном уровне, на Земле еще не
скоро придут к такой емкой технологии хранения информации. И эти плиты тянутся,
как вглубь, хотя теперь «глубь» понятие несколько странное, так и во все
стороны.
— Эге, — сказал он, — так я со своим туннелем
явно подпортил кому-то информацию?… Надеюсь, только жизни, а не игры или
музыку!… Я Генду Норсон люблю… Здесь ее записи есть?
Олег буркнул:
— Полагаю, нет.
— Жаль, — вздохнул Мрак, — но если нет,
тогда… Олег, давай продолжим твое волнительное предположение. Итак,
Сверхсущество в какой-то момент восхотело было отдохнуть, расслабиться,
побалдеть, вкусить удовольствий… Потом пришла другая мыслишка, очень
слабенькая: а может, лучше поработать? Но мысль побалдеть, расслабиться,
оттянуться — куда сильнее, крепче, у нее больше увесистых доводов, вроде
Гасителя Звезд. Но слабенькая мысль делает неожиданный финт, сметает на фиг ту
мысль насчет побалдеть… и вот Сверхсущество со стыдом спрашивает себя: неужели
это я хотело было разотдыхаться? Да, отвечаем мы, а вот мы тебя заставили
работать, работать, работать…
Олег морщился, такая вольная трактовка действий бога
коробила, сказал суховато:
— А если мы всего лишь выполняем его волю? Мрак застыл с
открытым ртом:
— Ты хочешь сказать…
— Уже сказал, — ответил Олег раздраженно.
— Это он сперва подумал было про отдых, а потом пришла
следующая мысль, что нет, надо работать, не настолько уж он и устал.
Мрак возмутился:
— Ну да! Скажи еще, что все делается по его воле! И что
ни один волосок не упадет без его ведома и повеления… Ладно, первую бомбу я
закладываю здесь. А где еще? Надо так, чтоб не просто рвануло, а все стерло без
права восстановления. А то разбросает куски по Вселенной, кто-то найдет такой золотой
пиастр… и то, разбогатеет нам на вред!
— Не знаю, — ответил Олег сухо.
— Я не специалист по подрывным работам.
— Ну да, — сказал Мрак знающе, — как будто я
не знаю, кто взрывал мосты в Индокитае… Ладно, я поставлю на этой стороне, а ты
— на той. Идет?
Олег не двигался, его взор был устремлен под ноги. Мрак
перешел на гамма-зрение, из глаз Олега бил широкий рубиновый луч, все
расширялся, захватывая сперва квадратные метры почвы, а потом уже целые мили.
— Гадко и больно, — прошептал Олег. Он не
двигался.
— Гадко и больно… и еще очень стыдно!
— С чего бы? — спросил Мрак и поиграл мускулами.
— Мы, два дикаря, уничтожаем высокую культуру… Мрак
удивился:
— Культуру? Да еще высокую?
— Ну… древнюю! — огрызнулся Олег.
— Величественную. Загадочную. Накопившую массу Великих
Знаний.
— Херня, — ответил Мрак хладнокровно.
— Ты помнишь, какие Великие Знания были в исчезнувшей
библиотеке Ивана Грозного? Двадцать способов, как считать ангелов на игле,
тридцать способов толковать пророков, разные методы и пытки волхвов… Ты ж сам
ее перепрятал дальше! Не все те знания, которые древние… А если честно, то пока
еще не встретили ничего полезного. Зато вредного — массы. Так что круши, друг
Горацио. Круши!
Олег все еще не отрывал взгляд от почвы, под слоем которой
лежали несметные сокровища знаний. Теперь луч стал настолько широк, что
охватывал весь подземный мир, включая и свод.
— Как два варвара с длинными мечами?
— Против армии изнеженных и развращенных, — сказал
Мрак твердо.
— У которых мечи в золоте и… э-э… непристойные сцены на
рукоятях. Чья культура застыла тыщи лет назад… да какие тыщи — мильены!… теперь
топчется на плотских наслаждениях, пытаясь отыскать там что-то еще и еще!… А
мы, варвары, молодая жадная культура! Нам мало всего лишь плотских утех, нам
надо утех много и всяких. В том числе и для души, и для разума, а вот как раз
разум и душу… как мне кажется, никогда не насытить! А это значит, что нам
развиваться и развиваться еще долго… вот в таком стремительном беге, полете. И
если сметем с пути какие-то одряхлевшие цивилизации, значит, туда им и дорога.
Их вина не в том, что одряхлели, а в том, что остановились!… Впрочем, что
одряхлели, тоже вина. Это человек обязательно дряхлеет, а общество может
дряхлеть, а может и не дряхлеть, если есть куда развиваться, если новые идеи…
Вон как помолодел наш Древний Восток, когда там родился молодой ислам!… И как
рассыпались в прах всякие там древние цивилизации майя и ацтеков, когда пришли
молодые и с новыми идеями конкистадоры!
Он создавал взрывчатку, это нетрудно тому, кто знает состав,
но Олег покачал головой и перебросил ему комок, размером с вишню.
— Антиматерия, — сказал он лаконично.
— В силовом коконе. Сумеешь такую?
— Сделать — нет, — сказал Мрак с завистью, —
я ж не такой массовый убивец!… А вот установить…
— Здесь надо заложить ее всего в шести точках, —
сказал Олег.
— Знаю! — заорал Мрак.
— Не говори! Сам вижу. Дай хоть что-то сделать самому,
гад ты!
— Делай, Мрак, — ответил Олег сухо.
— Это я охотно уступаю.
Мрак поймал остальные комки антиматерии, довольно увесистые,
это не просто антиматерия, а все те же сомкнутые в плотный строй нейтроны,
каждый комок — на сорока железнодорожных платформах…
