Мрак подумал-подумал, это было непривычно — думающий Мрак.
Олег привык видеть его действующим, с секирой в руках, с кувшином вина, гневным
или хохочущим, но решения он принимал мгновенно, по озарению, ошибался редко,
спинной мозг либо отвечает правильно, либо тупенько молчит… затем жестокое лицо
дрогнуло в сдержанной усмешке.
— Ошибаешься.
— Уверен? — спросил Олег настороженно.
— Да, — ответил Мрак.
— Думаешь, я с того разу ничего не научился?… Ну, когда
мы рушили Башню-два?
Он встал из-за стола, посмотрел в сторону двери. Олег видел,
как шелохнулись остроконечные уши оборотня. В доме почти пусто, Каролина ушла в
деревню, Мрак повернулся к Олегу, глубоко вздохнул, напрягся. Кровь бросилась в
лицо, мышцы напряглись, вздулись, едва не разрывая одежду.
Тело начало удлиняться. Голова медленно вытягивалась, стала
размером с лошажью, только в широкой пасти блеснули длинные острые зубы. Клыки
не помещаются во рту, еще бы, Мрака ни за какие пряники не превратить в
травоядное, одежда затрещала и лопнула сразу в трех местах. На месте Мрака
стоял неведомый зверь, чем-то похож на крокодила, на медведя, но задние лапы
как у уссурийского тигра.
Мрак с трудом переступил с лапы на лапу, пошатнулся, даже
замахал передними, но устоял, затем его фигура так же медленно пошла вниз. Он
превратился в мощного зверя, наподобие дикого кабана, для устойчивости встал на
все четыре, но лапы оставались широкими, а острые когти со скрипом царапнули
паркет.
Он посмотрел на Олега налитыми кровью глазами, хрюкнул,
встряхнулся. Олег кивнул, сказал:
— Неплохо… для начала.
Мрак прорычал что-то, но пасть зверя для красивых речей ни к
черту, припал по своей привычке оборотня к земле, а поднялся уже страшным
зверем на толстых, как колонны, лапах. Широкая грудь, огромная голова с острыми
рогами, однако и здесь остался себе верен: ну никак не может вообразить себя на
копытах, снова когти процарапали паркет.
Олег ожидал, что Мрак покажет что-то еще, но тот вернулся в
свою старую личину, весь мокрый, со лба бегут ручьи пота. Даже волосы слиплись,
грудь бурно вздымается, кровеносные сосуды в глазных яблоках полопались, там
все залило кровью, а под глазами повисли тяжелые темные мешки.
— Здорово, — сказал Олег.
— Я бы так ни за что не смог вспотеть.
Мрак что-то прорычал, едва не задохнулся, закинул руки на
спинку дивана, отдыхал, как боксер между раундами. Олег сказал вежливо:
— Я понимаю, тебя сейчас надо хвалить и хвалить. Ты ж в
самом деле молодец! Этого мы раньше не умели. Но, если честно, Мрак, это не
совсем то. А если честно, совсем не то.
Мрак, донельзя гордый и счастливый, возмутился:
— Ну да!… Это ты от зависти!… Ты видел, видел, какие у
меня чешуйки были на хвосте?… А гребень?
— Извини, не рассмотрел. Да и не было никаких чешуек.
— Как это не было?
— А так, не было. Ты не сумел…
— Не бреши, — сказал Мрак. Потом спросил:
— Ну хоть гребень-то был?
— И гребня не было, — ответил Олег честно.
— Да, Мрак. Ты научился трансформироваться в любого
зверя… Ладно, еще не в любого, но теперь можешь, можешь. Раньше от этого можно
бы на ушах ходить целое столетие. Как же, такое достижение! Но сейчас, когда
простые люди чудеса творят каждый день… Понимаешь, это — перестройка не
атомарная, а на уровне молекул. Биологическая перестройка, Мрак. Из одной
органики в другую.
Мрак сказал рассерженно:
— И что, другие могут?
— Нет, конечно, — сказал Олег. Добавил:
— Пока что. Но когда-то смогут. Может быть, даже скоро.
— Олег, признайся, ты просто завидуешь! Тебе никогда в
такого красивого зверя не перекинуться. А я вот сумел. У тебя и тот старый
птеродактиль какой-то серый да уродливый был. И сейчас ты в такие чудища
перекидываешься, что как будто из старых чуланов вытащили из-под тряпья.
Ей-богу, я даже запах нафталина слышал!
— Ладно, Мрак…
— Что, признаешься?
— Ладно, — повторил Олег.
— Тебе надо отликовать, насладиться, привыкнуть. Может
быть, даже полетать над миром в этом гадком облике.
— Полетать? — повторил Мрак.
— Ну, знаешь… Я, вообще-то, волк, летать как-то не
люблю. Да и некогда. Тарху ведь погано, а она, зараза, сама лампочку… Так что
тебе, вечно недовольная скотина, опять не так?
— Мрак, ты все сделал здорово, честно. Но мир
ускорился, цивилизация стремительно ускорилась. Вот и мы должны ускориться,
чтобы не пришлось заносить за нею хвост на поворотах. Еще пару веков тому с
этим превращением можно бы остановиться, неспешно исследовать, вникать,
опробовать все варианты… Но не сейчас. Мрак, ты освоил трансформацию на
молекулярном уровне. Но ты не можешь сделать шкуру стальной, вот в чем дело. А
я могу! Это и есть другой принцип. Здесь перестройка уже на атомарном уровне.
Мрак облизнул сухие губы. Привычно насмешливый мужественный
голос дрогнул:
— И как тебе… в этой атомной бомбе?
— У тебя такая же, — ответил Олег педантично.
— У меня, такого вот волосатого?
— Мрак, не прикидывайся… Мы все — атомные бомбы, только
никто об этом не думает. И все на свете — атомные бомбы, а то и… похуже. Только
я уже начал этими ядерными процессами управлять, а ты еще ушами ляпаешь, как
кит хвостом по воде.
— Что, так громко?
— Нет, по дурному.
— Дурень, он так рыбу глушит. Как динамитом.
— Вообще-то, самок подзывает, — поправил Олег
педантично, — но дело не в этом.
Мрак сказал осевшим голосом:
— Только ты смотри… не нажми красную кнопку. У тебя как
со зрением? Не дальтоник?
— Да я не стал мудрствовать, — ответил Олег, Мрак
ощутил в его голосе смущение.
— Все то же самое. Все двигательные мышцы оставил… ну,
почти в прежнем виде. Да что там почти — в прежнем.
Мрак сказал саркастически:
— Ну, жрать песок — это я понимаю, все по-прежнему. Ты
и раньше всякое… дерьмо ел, не смотрел, что перед тобой на стол ставят. А как
же летать?…
— Ты во сне летал? И я летал. Вот теперь делаю то же
волевое усилие, как если хочу взлететь, и… те мышцы, что достались от
птеродактиля, бросают меня в воздух. Они есть у всех, только меня уже
поднимают, а у других даже не трепыхнутся. С остальными… все то же самое.
Глава 5
Каролина быстро и умело нарезала семгу. Тончайшие красные
ломти красиво загибались, отваливались под широким острым ножом. Олег
посмотрел, как растет горка этих влажно блестящих деликатесов, в желудке
шевельнулось, там голодно квакнуло.
