— Ага, — сказал Мрак победно.
— А песок, наверное, жрешь без аппетита!
— Не жадничай.
— От чистого сердца — можно.
Девушка ничего не поняла из странного диалога, у мужчин свои
шутки, но от их близости горят щеки, кровь вскипает, а ноги становятся слабыми.
Оба такие разные: один широкий, черноволосый, с грубым мужественным лицом,
слегка побитым оспой, другой потоньше, с красными, как закат солнца, волосами,
печальным лицом и удивительно зелеными глазами, но оба в чем-то очень похожие —
сильные, с огнем внутри, что настораживает мужчин и так привлекает женщин, но
сейчас оба очень встревожены, озабочены, а у гостя в глазах постоянная тревога
и даже затаенный страх.
Она принесла широкое блюдо с гроздьями винограда, исчезла,
успев бросить этому красноголовому многообещающий взгляд. Жаль, что почти не
показывается из своих комнат. Даже обедать выходит в разное время, не
перехватить его, не коснуться вроде невзначай рукой, бедром или грудью, чтобы
ощутил зов ее плоти…
Олег в самом деле урывал только три-четыре часа на сон,
остальное время занимался какой-то хренотенью, по выражению Мрака, хотя Олег на
полном серьезе объяснил, что хренотень — это тень, отбрасываемая хреном, а он
старается ощутить переход в иное состояние всем существом, инстинктами, чтобы
делать это проще, без участия сознания, закрепить, чтобы мог существовать в нем
дольше чем пару секунд. Возможно, в будущем что-то удастся сделать и со сном,
но, похоже, сон — более фундаментальный закон для всего живого, чем он ожидал.
Мрак ходил на цыпочках, только бы не помешать. Олег, являясь
к обеду, всякий раз наталкивался на взгляд коричневых глаз, жадный и
вопрошающий.
— Пока ничего, — отвечал он всякий раз.
— Учусь…
— Да ты же умеешь! — однажды взорвался Мрак.
— Просто растяни эти секунды на часы!
Олег сказал тяжело:
— Мрак… Я все-таки трусом как был, так и остался. Я
уперся в стену. Не потому, что непроходима, а просто… страшусь идти дальше. Но
вот ты… или нет, вдвоем с тобой мы прошли бы. Ну, как всегда, ты ломишься
впереди, аки буй-тур, а я, как пугливая коза, — следом. Но и тебе не
скучно, все-таки хоть коза рядом…
Мрак смотрел с подозрением. Коричневые глаза блеснули
сердито.
— Подмазываешься? Я мог ломиться через лес, а не через
эти… научные дебри.
— Мрак, — сказал Олег торопливо, — я же
рядом! Мрак подумал, кивнул.
— Если я смогу добраться уже до того, что ты умеешь… да
прекрати ты топорщить гребень!… Тоже мне, динозавр хренов. Говоришь, уже можно
и мне дальше? Вот прямо так: выпучив глаза и… напролом?
— Можно, — ответил Олег тихо.
— Можно, Мрак.
— А почему шепотом?
— Страшно, Мрак. Страшно, потому что не вижу, где
остановимся на этот раз.
— Хе, подумаешь!
— Давай, Мрак, — сказал Олег.
— Ты сможешь!… Мы всегда могли, понимаешь?
— Ну да, — сказал Мрак саркастически.
— Даже в родном Лесу!
— Даже в родном Лесу, — ответил Олег серьезно.
— А что? Да, кроманьонец вполне мог решать
дифференциальные уравнения… ему только никто не показал эти уравнения. И не
показал, как их решать! Так и мы в Лесу… что мы знали в Лесу?
Мрак сказал с натугой:
— Не гавкай под руку. Что-то чувствую… не могу понять,
что.
— Просто чувствуй, — сказал Олег горячечно.
— Просто научись чувствовать, что ты… что ты не из
костей и мяса, а из молекул. Представь себе их! Как только сумеешь вообразить
достаточно ярко, то половина дела уже сделана. Вторая половина —
контролировать, указывать, повелевать этим бездумным стадом своих клеток! А
потом все так же точно… с атомами.
Сам он сутками просиживал перед компьютером. На экране часто
сменялись яркие картинки интернетовских сайтов. Мрак заглядывал в его комнату
сперва часто, потом перепоручил Каролине.
Перед Олегом время от времени появлялись тарелки с едой,
бутылки, стаканы. Он что-то ел, не отрывая взгляда от экрана, иногда пил.
Как-то услышал за спиной испуганный вскрик девушки. Похоже, в рассеянности
снова съел бифштекс вместе с тарелкой. Глупая, ей же меньше мыть…
Однажды на плечо опустилась тяжелая рука. Кожа и мышцы
инстинктивно уплотнились. Он сам удивился, с какой скоростью и как бездумно,
ведь совсем недавно подобное требовало немалых волевых усилий и концентрации
всего внимания.
— Ого, — сказал сзади голос.
Мрак пощупал, плечо как литая двутавровая балка, сказал с
завистью:
— Да, тобой можно минные поля разминировать… Если у
тебя и снизу такое же. Пойдем, кое-что покажу.
Олег покорно спустился с ним на первый этаж, вышли во двор,
широкий и просторный, но Мрак пошел к воротам.
— А здесь места мало?
— Из окон могут смотреть, — ответил Мрак.
— Да и Коля в будке на воротах не спит. У меня все
бдят, понял?
Охранник на воротах удивился, но смолчал, до города полета
километров. У кого есть машина, тот даже в ближайшую булочную старается на ней.
А тут только лес, лес…
Мрак двигался через чащу с привычной грацией лесного
человека, когда ни сучок не треснет, ни ветка не шелохнется, даже птицу не
спугнет, а подкрасться может так близко, что выдернет перо из хвоста.
Зелень двигалась справа и слева, проступила за деревьями
поляна, солнечный свет падает на середину. Мрак огляделся, его владения, Олег
опустился на пень, буркнул:
— Показывай.
— Да тебе это неинтересно…
— Не ломайся, — предупредил Олег хмуро.
— Думаешь, здесь нет опасности?… Побольше, чем в краю
драконов!
Мрак посерьезнел, сказал, оправдываясь:
— Да я по мелочи уже пробовал. Там, дома. Но когда
Каролина едва не наткнулась…
Олег холодно молчал. Мрак вышел на середину, сбросил
рубашку, застыл как столб, напрягся. По телу пошла медленная волна. Кожа
посерела. Долгое время ничего не происходило, потом проступили мелкие бугорки,
уплотнились. Еще минут через пять бугорки превратились в плотные чешуйки.
Олег поднялся как можно тише, чтобы не спугнуть, обошел
Мрака по широкой дуге. Так и есть, на спине чешуйки крупнее, толще. Даже с
небольшими шипами в середине. Сознательно или нет, но Мрак копирует тех зверей,
с которыми уже сталкивался. Или же просто пробуждает то, что у нас на
генетическом уровне. Ведь каждый в утробе проходит все стадии от амебы до
человека… Вон и жабры отрастил! А на пузе чешуя едва заметная, ровная,
блестящая, под цвет неба, так видит его хищная рыба из глубины.
