— Не бойся, я с тобой.
— Да, Мрак, — прошептал Олег.
— Ты здесь… а это уже надежно.
От ладони друга в замороженное страхом тело пошло оживляющее
тепло. Стянутые в комок нервы начали робко подрагивать. За последнее время
почти превратились в камень, но сейчас там задергалось, оживая.
— Я здесь, — сказал Мрак настойчиво.
— Помнишь, мы трое вышли из Леса?
— Помню. Тогда другое…
— Да? А для меня и тогда было… гм… когда вышли в Степь,
то… до сих пор помню! Мы ж решили тогда, что уже Край Света. Как же, Лес
кончился! Деревьев нету. Дальше — пустота. Как мы трусили сделать шажок дальше…
в эту пустоту!… С каким трудом в наших черепушках уложилось, что та жуть,
которая началась за Лесом, вовсе не конец Вселенной… а всего лишь Степь. И в
той Степи тоже человеки. Да еще такие тупые придурки, никак не верили, что в
Лесу можно жить… И что даже живут!
Олег сказал вяло:
— Да помню, помню. И Степь, и Пески, и Горы… Но сейчас
я в самом деле увидел весь мир таким, какой он есть на самом деле!
Мрак встал, как-то противно сидеть вот так, будто у постели
смертельно больного, подошел к окну. Рука с такой злостью дернула грязную
занавеску, что веревочка лопнула, тряпка упала на пол. В комнату полился серый
свет сумрачного дождливого дня.
Он обернулся, не зная, что сказать и возразить, это же
волхв, с ним не потягаешься в мудрствованиях, в раздражении посмотрел по
сторонам, что бы сломать или разбить, не нашел, хлопнул себя ладонью по лбу:
— А ты уверен?
— В чем?
— Что ты в самом деле, — сказал он медленно, слова
тянулись, словно жила из задней ноги тура для будущей тетивы, — что в
самом деле… увидел… настоящую картину?
Олег буркнул, не особенно вслушиваясь в его слова:
— Конечно.
Мрак остался у окна, свет падал сзади, оставив лицо в тени.
Черные волосы вспыхнули жутковатым ореолом. И еще на темном лице блеснули
глаза.
— Размечтался, настоящую… Птоломей тоже…
— помнишь того мужика?…
— чуть не рухнулся, когда увидел ту жуть, что сам же и
создал. Ну, когда из плоской Земли сделал круглую, а затем и вовсе слепил из
нее шар. Ни тебе привычных трех слонов, ни черепахи… Жуть! Как же люди вверх
ногами на той стороне ходят и не падают?… По-моему, он тогда не то в отшельники
ушел, не то все же кукукнулся… Ходил по дорогам, пел, рассказывал свои видения…
Он все время ангелов зрел, помнишь? А народ тем временем с этой жутью свыкся. А
еще через сто или тыщу лет, не помню, еще страшнее штуку придумал Коперник…
Олег смотрел на него пустыми мертвыми глазами. Голос был
серый, подернутый пылью:
— Что Коперник… Увидел бы то, что увидел я…
— Неправда, — отрезал Мрак хладнокровно.
— Мрак, ты все такой же тупой…
— А мне плевать, — отрезал Мрак.
— То, что ты видишь, — брехня на постном масле.
Конечно, она ближе к правде, чем та, коперниковская, но ты не увидел настоящей
правды! Та намного страшнее. Вот от той ты в самом деле пошел бы танцевать по
дорогам, ушел бы в зеленые или рама-кришны… А эта, что ты увидел, так…
пустячок.
Вроде насморка. Или легкой чесотки.
Олег не слушал, так это казалось со стороны. Мрак с грохотом
отшвырнул с дороги стул, тот зачем-то сунулся под ноги, пошел вышагивать от
стены до стены. Острые уши подрагивали, сдавленное дыхание Олега меняется, да и
запах чуть-чуть изменился…
— Бред, — проговорил Олег хрипло.
— Просто бред.
— Бред у тебя, — возразил Мрак.
— Олег, я не знаю, что за ужас ты увидел… Не смотри на
меня так! Я не знаю, что ты видишь: месиво толкущихся электронов в пустоте или
что-то еще, но это я — Мрак! Твой друг, мы с тобой шли через Лес, через Степь,
громили дивные народы… Олег, весь мир — придумка. Мы все видим не то, что на
самом деле. И мы знаем, что видим не то. Добровольно соглашаемся видеть не то.
Сами жаждем видеть не то!… Ну скажи, кто видит, что Земля вертится вокруг
Солнца? Да еще с такой бешеной скоростью? Прямо мельтешит! Все предпочитают
видеть, что Земля неподвижная, стоит в центре мира! Это, мол, мелкое Солнце
неспешно встает на востоке и двигается по дуге на запад… Да не смотри на меня
так! Это я, Мрак, с которым мы с тобой в Лесу гуся ели, помнишь? Помнишь еще
запах, хрустящую корочку, сладкий жир, что потек по пальцам, а ты жадно
слизывал, чтобы ни одна капля не упала на землю?
Олег повернулся вниз лицом. Мрак видел только затылок,
волосы отросли, как у попа или рок-музыканта. Уткнувшись в подушку, Олег
проговорил глухо:
— Что ты про какого-то гуся?… Нет никаких гусей. И не
было. Так, сгустки силовых полей…
— Олег, — сказал Мрак авторитетно, — весь мир
— иллюзия. Это я тебе говорю, как вроде бы маг. Или приятель мага. Мир —
иллюзия, которую мы видим добровольно, а настоящую картину стараемся не зреть…
Давно в мир вошли такие понятия… ты уж постарался! — как наука, техника,
но люди все еще, как и тысячи лет тому, хотят свой мир ведьм, оборотней,
привидений, полтергейста, бермудских треугольников, пришельцев! Косяками прут к
знахарям, минуя врачей, верят в привороты, заговоры, шаманов, некие тайные
силы, хотя теперь все это сменила наука, врачи… Да ты почитай газеты! Особенно
где объявления об услугах. Мы ведь тоже с тобой стараемся многие вещи не
видеть! Нет, не так: предпочитаем видеть их в тех личинах, которые нам…
выносимее. Нет такого слова? Тогда — комфортнее, если это слово может быть
антитезой невыносимого.
— Ну, вот и я так… Куда ты закинул бутылку?… Куда ты… Я
ж не могу сейчас…
— Ты знаешь, — сказал Мрак настойчиво, —
каким мир представляется этим людям, что живут вокруг нас. Мы видели, как в их
представлении тот прошлый мир менялся в зависимости от вер, обычаев, даже моды.
Вон даже такое Простое понятие, как татаро-монгольское иго, что многие
поколения проходили в школах, в нынешнем уже вызывает споры: в самом ли деле
триста лет, было ли вообще, были ли татаро-монголы вовсе, а не была эта Золотая
Орда просто неким русским княжеством?
Олег хмыкнул, Мрак ощутил, что задел некую струнку, он
слышал о похождениях Олега в ту эпоху, волхв как раз не то вышел из очередной
спячки, не то вернулся из дальних странствий, сил нерастраченных много, дурь
тоже накопилась, надо бы как-то расспросить на досуге…
— Прими мир таким, какой он есть, — сказал он с
жаром.
— Нет, это не смогу даже я, но все-таки не заглядывай
слишком далеко. И не видь… все что видится! Я тоже знаю, что теперь мы летим
сквозь мертвый и холодный космос на крохотном глиняном шарике со скоростью
пули, что температура вокруг — минус 273 по Цельсию, что все это когда-то
рухнет… но я загнал это видение в самый дальний угол и даже дверь не запер, оно
само страшится высунуть нос! И вот я сыт, пьян, доволен, не сжимаюсь в ужасе.
Мир надо двигать по шажкам, Олег!… И самим двигаться, как улитки.
