— Я понимаю, — ответила она тихо.
— Насчет работы?
— Вы вчера вернулись едва живыми, — произнесла она
с легким упреком.
— Особенно господин Мрак… Я никогда еще не видела его
таким измученным.
— Но сегодня-то он как огурчик?
Ее глаза смотрели ему, казалось, прямо в душу.
— Да, — ответила она тихо.
— Просто удивительно, как он может так быстро
отдохнуть. И даже поправиться…
— Это иллюзия, — заверил он, хотя Мрак, конечно,
ускорив метаболизм, за ночь набрал потерянные в полете десяток килограммов
плоти.
— Он просто отъелся и стал выглядеть… шире.
— Пусть так, — ответила она просто.
— Я не знаю, кто вы… Сперва я думала, что Мрак — агент
правительственных организаций, уж очень он силен и все умеет, потом… потом
стала считать его пришельцем из других миров. Теперь вижу, что он не один. Ведь
я сидела у окна, а мне видна та единственная дорога, по которой можно к нам
подняться… На ней никто не появлялся с утра. Как вы оказались здесь? Но это не
имеет значения. Я знаю, что вы оба… очень добрые. Мрак подобрал меня, как
утопающего котенка, хотя кто я ему?… И все еще возится. А он сам нуждается в
помощи. Но как ему помочь?
Олег улыбнулся ей как можно дружелюбнее.
— Просто быть, — ответил он.
— Этого достаточно. Она покачала головой:
— Я хотела бы что-нибудь для него делать.
— Просто быть, — повторил он.
— Чтобы ему было за что воевать и… куда возвращаться.
Он замолчал, Ирма проследила за его взглядом. Со стороны
дороги к запертым воротам подъехала старенькая открытая легковушка, похожая на
раздолбанный «Запорожец». В кузове покачивались два больших бидона, мертво
застыли три ящика с молочными бутылками.
Ирма тронула пультик. Ворота раздвинулись, легковушка
въехала во двор и остановилась перед подъездом.
— Молочник, — объяснила Ирма.
— Господин Мрак очень любит настоящее деревенское
молоко. Даже если его нет, он велит покупать ежедневно свежее молоко, сметану и
творог.
Олег скупо улыбнулся. Здесь любая фраза начинается со слов:
«Господин Мрак изволит…»
Молочник, молодой чернявый парень, вытащил большую литровую
бутыль молока, такую же банку со сметаной и еще банку — с творогом. Его глаза
удивленно расширились, когда он увидел Олега рядом с Ирмой. Торопливо
поклонился, сказал заискивающе:
— Я привез все, что заказывает господин… э-э… Темный. Я
рад… да что там рад, я просто счастлив, что у него гости…
Олег, насторожившись, поинтересовался:
— Чему? Что-то случилось?
Молочник быстро скользнул по нему взглядом, и Олег отметил,
что глаза у молочника профессионально цепкие.
Лицо тоже больше подошло бы агенту по особым поручениям,
которому очень важно не привлекать внимания.
— Нет, — заверил молочник торопливо, — просто
господин Темный исчезает так внезапно… А мы зарабатываем тем, что доставляем
молоко на дом, яйца. Зелень… Потеря даже одного клиента — это заметно! А когда
вместо одного — двое, это добавочный заработок.
— Да, — согласился Олег. Он подумал, что теперь и
в России точно те же проблемы. Во всяком случае, Каролина радуется новому
человеку из тех же соображений.
— Вы все время обслуживаете этот район?
Молочник заколебался, но, взглянув на Ирму, решил, что ложь
проверить легко, сказал тише:
— Раньше здесь работал мой троюродный брат… Но на
прошлой неделе он приболел. Чтобы не терять клиентуру, его работу сейчас делаю
я.
— Хорошо поступаете, — ободрил Олег.
Ирма расплатилась, довольно щедро, молочник удалился, громко
рассыпаясь в благодарностях. Олег покачал головой и направился в столовую. Из
кабинета появился Мрак, ревниво посмотрел на Олега с Ирмой, нахмурился, но
ничего не сказал.
Олег покачал головой, что это с Мраком, поманил его в
сторону.
— Ну?
— Краткость, — восхитился Мрак, — сестра
таланта, хоть и теща гонорара. Что значит твое загадочное и мудрое мычание?
— Как? — спросил Олег.
— Отдышался? Готов идти дальше?
— А ты? Олег помрачнел.
— А я уперся в какую-то стену. Не знаю, как шагнуть
дальше… Одно дело — знать, другое — ощутить. Знание может быть и абстрактным. Я
могу знать, что я из атомов, а сам в это время лежу на мягком диване с
книжечкой в руках, смотрю по ящику мыльную оперу, пользую раскрепощенных
женщин, загораю на солнышке и катаюсь на велосипеде… При такой жизни знания —
одно, а реальная жизнь — другое. А сейчас надо именно ощутить… Как же Ирма?
Мрак вытаращил глаза.
— Ну у тебя и переходики!… Я не успеваю за твоими
мудростями следить. При чем тут Ирма?
— Ведь она и сейчас живет в иллюзорном мире. Еще больше
в иллюзорном, чем остальные. Те хоть знают про грязь, предательство, обман… а
ее ты оберегаешь даже от таких открытий. А уж про атомы хоть не заикайся!
Мрак сказал поспешно:
— И не заикнусь.
— Ну вот.
— Что «ну вот»? Что «ну вот»?
— Мы пробуем увидеть мир, — сказал Олег, —
каков он есть. Боюсь, что в этом случае мы и на близких посмотрим другими
глазами. А стоит ли?… Ведь нам очень хорошо в этом мире. Мы устроены, как никто
другой. В смысле благополучия.
Мрак зябко повел плечами.
— Да уж…
— Да, для того чтобы пользоваться телевизором или
холодильником, вовсе не обязательно знать его устройство. Но для того чтобы их
делать — знать надо. И чтобы совершенствовать — надо знать очень хорошо. Мы
можем потом построить всякие нуль-передающие станции, чтобы «простые люди»
могли без всяких стрессов путешествовать с планеты на планету и даже из одной
звездной системы в другую. Но чтобы кому-то из них стать подобным нам… я имею в
виду, перейти на атомарный уровень, им нужно суметь заглянуть в себя… и
выдержать это зрелище. Более того, выдержать, смириться или сжиться с ним, а уж
потом начать управлять своей атомарной структурой, как тот мальчишка умеет
шевелить ушами.
— Ха, — сказал Мрак хмуро.
— Если у меня вон какие пузыри по всей коже, то что
другим?
Олег посмотрел, предположил:
— Это комары накусали.
— Меня? — изумился Мрак.
— Комары?
— Ну тогда какая-то сыпь, — сказал Олег брезгливо.
— Не заразная, надеюсь?…
На третий день в этом уютном домике Олег ощутил, что хотя
вглубь пока не удается сделать ни шага, но перестраивается все с большей
легкостью, а частое повторение одних и тех же действий перевело их в стадию
рефлексов. Правда, потреблял энергии чудовищно много, и, чтобы не привлекать
внимания, выел в бункере, отдыхая, половину бетонного пола. Конечно, когда
поднимались на обед и ужин, ел с ножом и вилкой, пользовался салфеткой,
похваливал кулинарные таланты прекрасной хозяйки, хотя, если честно, готовила
старательно, но неумело, чересчур артистичная душа. Мрак натужно улыбался,
посматривал на друга ревниво и предостерегающе.
