Из глубины донесся шорох, треск. Олег отпрянул. Снизу
вылетел, как выброшенная из бутылки шампанского пробка, Мрак. На руках у него в
красивой позе невинной беспомощности лежала молодая девушка. Коротко
подстриженные волосы, исхудавшая, с желтым лицом, в короткой маечке и
коротеньких шортиках.
Олег сказал с интересом:
— Как ты великолепен! Мрак зло огрызнулся:
— У нее сломана нога… Ладно, пусть вывихнута. Но она
уже с неделю не ела!
— Двое суток, — поправил Олег. Мрак сказал еще
злее:
— Ну и что? Надо было оставить ее там?
— Конечно, — сказал Олег.
— Позвонить в службу спасения можно и отсюда. А теперь
что будешь делать?
Мрак с неохотой опустил ее на землю, выбрав место с густой
травой. Разогнулся, ответил, пряча глаза:
— Вот теперь звони.
— Вот-вот, — сказал Олег злорадно, —
расхотелось отнести прямо в больницу? А потом носить цветы, зависая в воздухе
прямо перед окном двадцатого этажа?
— Да пошел ты, — ответил Мрак с сердцем.
— Что же, по-твоему, я должен был оставить ее там?
Олег развел руками.
— Мрак, я сам еще не знаю, что мы должны и что не
должны в этих случаях. Но… я чувствую здесь и некую сладкую ловушку.
Мрак сказал саркастически:
— Чувствуешь? Ты?
— Я. А ты с твоим волчьим инстинктом на опасность…
разве еще не ощутил?
Мрак смолчал, вслушался, перевел взгляд на неподвижное лицо
девушки.
— Уже вызвал?
— Да, сейчас выезжают. Я сказал, что им взять и что
сделать.
— А что сделать?
— Да пару инъекций, а потом неплохо бы выпороть. Если
что и было в этой заброшенной шахте, то давно без нее вытащили. Ну, пошли
дальше?
Мрак с сожалением оглянулся на беспомощную девушку:
— Как-то неловко ее тут оставлять…
— За ней выслали вертолет, — успокоил Олег.
— Будут минут через десять. А я не чувствую вблизи никаких
зверей, кроме белок. Мы уже в Европе, брат!… Здесь и белки — редкость.
Он присел, с силой оттолкнулся и взлетел в мощном прыжке в
зеленую крону. Там зашелестели листья. Мрак едва тоже не присел для могучего
толчка, но вовремя подумал, при чем тут эти приседания и жалкие отталкивания
задними конечностями, что за дикость, тоже мне — мудрец, и красиво взлетел в
воздух, как стоял: выпрямившись, с гордо вскинутой головой.
Олег мощно рассекал атмосферу, ворвался в кучевые облака,
пронесся на большой скорости, Мрак видел, как он оглянулся на это снежное поле,
что удалялось под ноги, уже стало похожим на холмистую заснеженную равнину, а
вверху тонкий слой перистых облаков, пронзили и эти, солнечный свет и магнитное
дыхание Солнца стали ощутимее.
Мрак закричал от восторга, Олег перешел в горизонтальный
полет, небо над ним стало темно-синим. Кое-где проступили особенно яркие
звезды. Мрак догнал, пошел рядом. Олег спросил ехидно:
— А если бы там был парень? Бросился бы спасать?
— Парень должен выкарабкиваться сам, — отрезал
Мрак.
— Не может, пошел на фиг! Природа для продления вида
отбирает сильнейших. Меня, к примеру. А потеря каждой женщины невосполнима.
— Ого, — сказал Олег с уважением, — как
заговорил! Смотри, и ты, Мрак, станешь таким мудрым-мудрым…
Мрак содрогнулся:
— Не приведи боги!
Он дико взревел, заулюлюкал, ускорил полет, проламывая
разреженный воздух с такой силой, что тот трещал и сгорал на поверхности
силового скафандра. Вскоре Мрак уже выглядел как хвостатая комета. Пара станций
раннего обнаружения явно отметит вхождение в атмосферу крупного болида, даже
рассчитает траекторию и примерное место падения… но в указанном месте ничего не
рухнет, так что в записях появится что-то о рассыпании в плотных слоях
атмосферы.
Олег шел следом ровно, пробовал себя на разных режимах этого
странного, нет, уже не странного полета, смотрел во все стороны сперва в
привычном диапазоне, только потихоньку расширял за инфракрасный и ультрафиолет,
пробовал радиозрение, гамма-лучи…
В какой-то миг вся темная, словно ночью, поверхность земли
заискрилась крохотными желтыми точками, размером с острие булавки. Он не сразу
сообразил, что его взору открылись все клады, закопанные на малой глубине.
Кто-то закапывал золото «на черный день», кто-то собирал на большую покупку,
разбойники в земле хранили награбленное, а викинги попросту так обогащали
родную землю, полагая, что она станет богаче, сильнее.
Он напряг зрение, и вся ночь внизу заблистала золотом.
Теперь он видел все клады, на любой глубине, и даже золотые жилы. Увеличивая
масштаб, словно выдвигал перед глазами мощный бинокль, рассмотрел отдельные
самородки, вон там даже с конскую голову, а там длинная узкая жила песка, но
добротная жила, длинная, как будто анаконда в милю длиной вытянулась вдоль
реки, а хвост упрятала в лес…
Впереди Мрак довольно ухал, все наращивал скорость. Сколько
он помнит Мрака, для него главное — скорость. И на коня верхом сел первым он,
потому что конь — это скорость…
Далеко внизу поверхность выглядела ровной, как расплавленный
воск, но он перешел на телескопическое зрение, увидел ровную безжизненную
пустыню. Барханы тянулись до самого горизонта, постепенно измельчаясь. Они до
странности походили на обычные морские волны, и он сделал усилие, пустил
воображаемое время в сотни раз быстрее, едва не ахнул: оранжевые волны побежали
быстро, споро, настоящие морские волны, подгоняемые ветром…
Он поспешно вернулся в обычное время, сердце колотится так,
как будто внезапно повис на одной руке над пропастью. А всего лишь смоделировал
движение этих песков в масштабе сутки за минуту! Понятно, что быстро бегущая
морская волна покажется такой же медленной, как какая-нибудь бактерия, чей цикл
жизни — сутки. Не просто медленной, а что-то вроде застывшей липкой скалы!
Хотя, подумал он хмуро, так оно и есть. У каждого своя мерка
вещей. Вот Мраку хоть кол на голове теши, все равно останется неустрашимым
героем. Такому и на атомы смотреть — раз плюнуть.
Мрак, играючи, пошел вниз, еще и еще вниз, пока не пронесся
над барханами, как низколетящая ракета, что прячется от радаров. Олег пошел
следом, но повыше, видел, как ветер бросил Мраку в лицо горсточку мелкого
песка. Оборотень поморщился, а Олег буквально ощутил, как у Мрака на зубах
противно заскрипело. Ага, привычно хотел выплюнуть, но — посмотрел на
неумолимого Олега, заставил себя проглотить, прислушался к ощущениям. Ага,
сразу же выделились кислоты, расщепили, сожрали. Еще на подходе к желудку, а
там вообще…
Плечи зябко передернулись, сейчас можно, Олег не видит, что
и неустрашимому Мраку бывает не по себе, когда желудок уже и не желудок вовсе,
а ядерный реактор.
