— Еще!
Вокруг Мрака начал накаляться воздух. По его телу забегали
серебристые искорки. Олег ощутил присутствие высоких энергий…
… И тут Мрак вскрикнул, пошатнулся. Олег не рискнул его
поддерживать, не кисейная барышня, успел только дунуть Мраку под ноги, тяжелое
тело рухнуло… на покрытый ледяными кристалликами бугристый бетон, что так и
застыл где кругами, где в виде пузырей. Мрак лежал прежний, привычный, с
побитым оспой лицом, сломанным носом и всклокоченными волосами. На широкой
груди при каждом вздохе топорщилась густая черная шерсть.
Тяжелые веки поднялись, на Олега в упор взглянули коричневые
глаза. Лицо Мрака исхудало, словно он с месяц жил на одной воде.
— Не… получилось…
— Мрак, — сказал Олег тихо, — ты даже не
представляешь…
— Что?
— Какой ты… молодец. Ты за пару недель добился того, на
что я истратил годы.
Мрак долго смотрел в потолок, грудь вздымалась все реже, он
перестал хватать раскрытым ртом уже посвежевший воздух — Олег и здесь
успел, — наконец буркнул:
— Хвали, хвали… педагог. Дурней надо хвалить, чтоб
старались. Ты все изобретал сам, а меня сейчас за ручку ведешь. Но мне до тебя
далеко…
— Уже близко, Мрак! Не знаю, заметил ты или нет, но ты
уже нащупал дорожку вовнутрь.
— Так я давно ее нащупал. Олег отмахнулся:
— Ту мы нащупали еще пять тысяч лет тому. Или десяти
неважно. Только пользоваться всем не умели, лохи. А сейчас ты подобрал ключик к
субатомной структуре!… Осталось только его повернуть в нужную сторону. Ты,
может Неделю Мрак потихоньку отпирал дверь этим ключиком, опасливо заглядывал.
От ежедневного сидения в бункере затошнило, уходили в так называемый лес
поглубже, даже полянка чересчур близко к усадьбе. Если бы кто подсмотрел, что
происходит с этими двумя мужчинами, ушедшими далеко в лес, тот свихнулся бы или
же ушел в сектанты.
Олег завел Мрака на дно широкого оврага, чтобы уж наверняка
обезопасить от соглядатаев. Деревья растут даже здесь, а по краям оврага так и
вовсе великаны, ветвями закрыто вечно безоблачное в этих широтах небо.
Олег сел на изящную, хорошо выкрашенную лавочку: Европа, у
них везде лавочки, как для престарелых, берегут себя, страшатся
перетрудиться, — сказал предостерегающе:
— Мрак, только не торопись… И без бахвальства! Мрак
вышел на середину, по массивным голым плечам струились и падали на землю
ажурные тени. Развернулся к Олегу, лицо серьезное, силится улыбаться, но в
глазах тревога и, что трудно было ожидать от бесстрашного Мрака, страх.
— Бди, — сказал он не своим голосом.
— Бдю.
Он неуловимо быстро, Олег не ожидал, превратился в
сверкающее чудовище из металла. Олег вздрогнул, в мгновение ока на месте
железного монстра сыпал искрами горящий факел, в глубине угадывалась фигура
полупрозрачного человека, тут же растаяла, а пламя собралось в комок, метнулось
вдоль оврага, повисло над травой…
Олег затаил дыхание. Верхушки трав касались огненного шара,
но оставались зелеными, сочными. А косматое пламя медленно стягивалось в ком.
Мрак стоял перед ним, странно уменьшившись, копия Мрака в полметра размером,
потом вздохнул и принял прежний вид.
— Здорово, — сказал Олег потрясенно.
— Ты перебрасывал часть своего сала в шкуру… а потом
возвращал? Как тебе это удалось? Я вот как сделал шкуру из нейтронной ткани,
так и все, отрезан от мира… Уже не чувствую пальцами ни холода, ни жара.
Пришлось научиться мерить температуру взглядом. Теперь у меня, как у Балора,
только глаза уязвимы…
— Но веки из нейтронита? — поинтересовался Мрак.
Он посмотрел на глаза Олега так, словно уже метился в них острием копья или
камнем из пращи.
— Ладно, если не брешешь, то я в самом деле молодец.
Теперь надо набрать матерьяла для шкуры… Ведь я пока наскреб только на пару
чешуек! Только, Олег, я все равно пока не умею быть всеядным, как ты. Ну нежный
я такой, нежный!
— Ядерным топливом обеспечу, — заверил Олег.
— Сегодня же принесу. А ты наращивай шкуру так, чтобы
нигде ни щели, ни складки. Кто знает, где придется побывать? Возможно, Меркурий
покажется райским садом…
Возвращались за полночь, Ирма не вылезала из кухни, жарила,
пекла, варила, тушила. Раньше не умела и не любила готовить, да и сейчас можно
бы заказывать из ближайшего ресторана, а то и просто из магазина: Мрак и его
друг Олег совершенно непривередливы, но как, оказывается, приятно готовить для
таких мужчин!
Она выглянула из кухни, не пора ли подавать горячее, давно
пора, с такими спринтерскими едоками она всегда опаздывает. Но зато как хорошо,
когда едят и хвалят! Не льстят, она не зря купила книги по кулинарии и готовит,
уткнувши нос в рецепты.
А в столовой Олег проглотил последний кус холодного мяса,
почти не ощутив вкуса, вытянул руку вдоль столешницы, собрал в кулак пальцы.
Мрак кивнул одобрительно, кулак у мудреца еще тот. Кому влупит, мало не
покажется.
Олег легонько стукнул кулаком, прислушался к ощущениям,
стукнул снова, заговорил:
— Мрак, мы все время на краю пропасти… Нам нужно
выработать базовые понятия для этого… нового, куда вступаем. Первое — никакого
Разума или даже просто разума во всей Вселенной нет. Во всяком случае, в отрыве
от инстинктов. Я вообще-то считаю, что разума вообще нет, а разумом мы называем
просто высшие инстинкты.
— Ого!… Ты это тоже… весь на инстинктах?
— Все на инстинктах, Мрак, — ответил Олег
серьезно, не замечая ядовитой шпильки.
— Все существа мыслят… или инстинктируют, не только
корой головного мозга, как утверждают жрецы этого века, но и спинным мозгом,
кишками, суставами, кровью. Потому нам ни в коем разе нельзя… ни при каких
обстоятельствах!… отказываться от своего слабого смердящего тела. Увы, я сам от
него был бы рад отказаться, но дело в том, что тогда исчезает само желание
жить… Помнишь, я говорил, как я пытался в себе поочередно отключать конечности,
внутренности, спинной мозг… Хотел оставить только чистый разум, идиот!… Еще не
дошел и до половины, когда с ужасом ощутил, что мне уже все равно: буду жить
или умру. Ты понимаешь, разуму это по фигу. Жажда жизни гнездится в самых
древних инстинктах.
Мрак нахмурился:
— Надо таскать с собой весь этот багаж? А нельзя
вычленить только свое разумное «я», собрать его в комок… это ж будет полегче,
чем таскать все, вон у тебя какая широкая задница от сидячей жизни… а потом,
когда прибудем на место, создать себе руки-ноги из подручного, как говорят
прорабы, материала?
— Нельзя, — ответил Олег с тоской.
— Я этого хочу куда больше тебя!… Мне эти плотские
утехи поперек горла стоят. Да еще всякий придурок напоминает… Может, то вовсе
не я был!… Но нельзя, Мрак, ибо ты из своего интеллектуального «я» вовсе
выходить не захочешь. Просто ничего не захочешь. Даже мыслить. Просто
погаснешь, как светильник, в который не подливают масла.
