— Бр-р-р-р! — сказал Мрак.
— Мне кажется, это на самом деле… что вот там дальше
вроде бы и холоднее и как-то более пусто?… Это у меня глюки, ведь здесь такая
же пустота…
Олег посмотрел на него, в пространство, снова на Мрака.
— Знаешь, а ты все-таки чувствительнее меня… если
вообще возможно ощутить такое. Понимаешь, Земля окружена атмосферой, хотя о ней
долго не подозревали, так же точно и Солнечная система, хоть ее атмосфера и не
совсем в привычном нам смысле. Ну, я имею в виду, что здесь намного больше
космической пыли, газа и всяческого мусора, что в межзвездном пространстве
совсем редкость… Так что ты можешь в самом деле чуять разницу… Ну, такой у тебя
чуткий нос на всякую дрянь. С другой стороны, эта гадость, что здорово мешает
летать, может послужить топливом… Вся галактика тоже имеет атмосферу, что нас и
выручит!… Между звездами хоть и мало пыли и газа, но при наших скоростях
насшибаем достаточно, чтобы покрыться ранами. Но если ты будешь лететь с
раскрытой пастью, то нахватаешь достаточно, чтобы тут же залечивать язвы.
Мрак сказал хмуро:
— Ага, ты будешь лететь и… абсорбировать, а я — с
раскрытой пастью? Как шагающий экскаватор?
— Мрак…
— У тебя — раны, а у меня — язвы? Олег сказал совсем
виновато:
— Мрак, ну что ты такой чувствительный к словам. Ты на
суть смотри. Разве я предложил бы тебе питаться дрянью? — — Там, можно
сказать, космические цветы… прямо в пространстве!…
— Ага, а я космическая корова.
— Ладно, там яблоки и персики. Мы можем даже наткнуться
на астероиды и кометы. Это почти мясо. Ты ведь…
Мрак пробурчал:
— Да-да! По крайней мере, уже перевариваю. Но вот
только наткнуться… да еще на скорости…
— Вероятность очень мала, — сказал Олег торопливо.
— Примерно на десять в минус…
— Не надо, — оборвал Мрак твердо.
— Скажи просто, что не столкнемся. Ты ладно, тебе
можно, не жалко, а вот мне как-то не желается. Я вообще-то не понял, ты меня в
чем-то убеждаешь?
Олег помялся, сказал тихо:
— Скорее, себя. Знаешь, Мрак, я тоже лучше всего знаю,
к примеру, обряд жертвоприношения лягушки у гиксосов. Можно сказать, я самый
великий знаток! Лучший специалист в мире по жертвоприношениям лягушек. Все-таки
пару сот лет там правил, все тонкости — раз плюнуть, даже сам кое-какие ритуалы
добавил… Но теперь на бегу приходится запоминать другое, совсем другое. Даже
мерить расстояние не конными переходами, не стрельбой из лука, не броском
копья, а непонятными и неизвестными совсем недавно величинами. К примеру,
парсек — это двести шесть тысяч с небольшим астрономических единиц… Что такое
парсек, запомнить надо обязательно — это минимальная единица, которой меряют в
космосе. Есть еще килопарсеки, мегапарсеки…
Мрак смотрел, набычившись.
— Ну и чо? — спросил он с подозрением.
— Ты это к чему?
— Да так, — ответил Олег.
— Ну да! Ты ничо не скажешь так, обязательно какая-то
гадость под салфеткой.
— Ну, какая это гадость? Просто напоминание, ты же
наверняка знаешь, что астрономическая единица — это расстояние Земли от Солнца.
Всего-то сто пятьдесят миллионов километров.
Мрак ощутил, что у него перехватило дыхание.
— Э-э… гм, — промямлил он, — ну, конечно же,
знаю! Кто ж этой ерунды не знает?
— Ну вот и хорошо, — сказал Олег кротко.
— Так что, понимаешь, кто этого не знает, тому нечего и
соваться в настоящий космос… Ведь то, где мы ползали внутри Солнечной системы,
это песочница, детская площадка! Я имею в виду, нечего соваться на
четвереньках.
Мрак нахмурился.
— Нет, — сказал он упорно, — ты мне ответь на
пальцах. Ты все-таки к чему?
— Космос не пуст, — сказал Олег.
— Не пуст! Не пуст, как считали. И нет вакуума, как
считали…
— Как это нет? — удивился Мрак.
— Ну, нет в том смысле, — сказал Олег, — как
это понимают. Мол, пустота. Ничего подобного! Вакуум, может быть, даже плотнее
в каком-то смысле, чем нейтронные звезды. Просто мы видим пустоту, как… ну,
скажем, существо с рентгеновским зрением видело бы вместо нас только наши
скелеты. И считало бы, что мы с тобой — скелеты. А существо, у которого
нейтринное зрение, вообще не замечало бы не только нас, но даже нашу Землю… Как
ты знаешь, нейтрино свободно пронизывает нашу планету насквозь, даже не замечая
препятствия.
— Ага, — сказал Мрак, — ну да, конечно…
Планету — свободно, а вот тебя тоже?
— Нет, — признался Олег.
— Все-таки самое плотное, что мы могли вообразить, это
сдвинутые нейтроны. Не в том смысле сдвинутые, как ты сразу подумал, а
сдвинутые с космических расстояний! Приближенные опять же один к другому
настолько, что между ними не протиснется ни одна частица.
Мрак сказал нетерпеливо:
— Повторяешься, Олег. Это я уже знаю.
— А я повторил, — ответил Олег невозмутимо, —
чтобы ты понял разницу между такими нейтронами и нуклонами.
Мрак посмотрел по сторонам, снова в звездное небо, наконец
сказал в благородном нетерпении:
— Ну и чо?
— А то, волчара, — сказал Олег, он начал терять
терпение.
— Ближайшая к Земле звезда Проксима Центавра, которая
нам и на фиг не нужна…
— Почему?
— Она светит в двенадцать тысяч раз слабее
Солнца, — ответил Олег и добавил почти злорадно:
— Чтобы ее достичь, свету требуется четыре с четвертью
года. Свету, понял? А мы, как ни рвали жилы, пока что скорости света не
достигли… Но хотя я привык к неторопливым решениям, обдуманным действиям и
вообще в запасе у нас еще есть некоторые годы и столетия… то вроде бы потратить
пять-семь лет на такое путешествие не так уж и много… Помню, в Египет ехали
восемь лет…
Мрак сказал дрогнувшим голосом:
— Но тогда справа и слева были бабы, бабы, бабы…
Вернее, оставались в живых, когда мы проходили там. Ты со своей боевой палкой,
я с секирой… И мы иногда отклонялись от прямого пути, чтобы зайти то к
магатерцам, то к ганкам, то помогали пекусси напасть на зазнавшихся хетагов… А
здесь куда заскакивать по дороге?
Олег сказал злорадно:
— Но зато какое сладостное уединение!
— Чего-чего?
— Ни один Будда, ни один Христос или Мухаммад не могли
получить в лесу, в пустыне или в горах таких идеальных условий для
самоуглубления, сосредоточения…
Мрак взвыл несчастным голосом:
— Олег! Я ж не Христос какой-нибудь! Или хуже того —
Будда! На фиг мне уединение? Я людей люблю! Хотя, конечно, собак и жаб — больше…
