Эти дилеммы в стиле «курица или яйцо» могут подвести наблюдателя к неверным предположениям. Например, основываясь на психологических теориях происхождения ПРЛ, можно сделать вывод, что причинность направлена строго сверху вниз; то есть что отчужденная, сторонящаяся ребенка мать станет причиной его неуверенности в себе и пограничности. Но отношения бывают более сложными, более взаимосвязанными: дерзкий, невосприимчивый и непривлекательный ребенок может сам спровоцировать разочарование и отстраненность в матери. Независимо от того, что произойдет раньше, оба продолжают взаимодействовать и закреплять модели межличностного общения, которые могут сохраниться на многие годы и влиять на другие отношения. Смягчающее воздействие других факторов – поддерживающий отец, понимающие семья и друзья, хорошее образование, физические и умственные способности – вносит свой вклад в общее состояние эмоционального здоровья индивида.
Несмотря на то что нет доказательств существования особого гена ПРЛ, люди могут наследовать чувствительность хромосом, которая позднее проявляет себя в виде определенной болезни, в зависимости от различных факторов: детских травм и фрустраций, специфических стрессовых событий в жизни, здорового питания, доступа к медицинской помощи и т. д. По аналогии с утверждением, что наследственные биологические отклонения в метаболизме провоцируют склонность человека к алкоголизму, возможно существование и генетической предрасположенности к ПРЛ, предполагающей слабую способность к стабилизации настроения и импульсов.
В то время как многие пограничные пациенты учатся отвергать привычные им методы мышления в категориях белого и черного, исследователи начинают понимать, что самая вероятная модель появления ПРЛ (как и большинства физических и психических заболеваний) учитывает множество факторов, врожденных и приобретенных, находящееся во взаимодействии. Пограничная личность – это сложное полотно, богато расшитое огромным числом любопытнейших нитей.
Глава 4. Пограничное общество
Без откровения свыше народ необуздан.
Притч. 29: 18
Государства подобны людям; они вырастают из человеческих характеров.
Платон. Республика
С самого начала у Лизы Барлоу ничего не выходило как надо. Ее старший брат был золотым ребенком: отличник, вежливый, спортивный, идеальный. Ее младшая сестра, страдающая астмой, тоже купалась в постоянном внимании. Лиза же никогда не была достаточно хороша, особенно в глазах отца. Она вспоминала, как он вечно говорил всем трем детям, что начинал ни с чем, что у его родителей не было денег, они не заботились о нем и слишком много пили. Однако он прорвался. Он упорно трудился в средней школе, в колледже, добился нескольких повышений в национальном инвестиционном банке. В 1999 году он сколотил состояние на популярной торговле акциями в Интернете, только чтобы через год снова потерять все из-за профессиональных ошибок.
Самые ранние воспоминания Лизы о ее матери: она лежит на диване, то ли больная, то ли уставшая, приказывая Лизе сделать что-то по дому. Лиза изо всех сил пыталась заботиться о матери и убедить ее прекратить прием болеутоляющих и транквилизаторов, которые затуманивали ее сознание.
Лизе казалось, что, если она хорошо постарается, она не только поможет матери, но и еще порадует отца. Хотя ее оценки всегда были прекрасными (даже лучше, чем у ее брата), ее отец всегда злословил касательно всех ее достижений: предмет был слишком легкий, или она могла бы получить более высокий балл, чем B+ или A—. В какой-то момент она подумала, что хотела бы стать доктором, но отец убедил ее, что ей это никогда не удастся.
В детские и подростковые годы Лизы семейство Барлоу все время было в разъездах, следуя за каждой новой работой или повышением ее отца. Из Омахи в Сент-Луис, затем в Чикаго и, наконец, в Нью-Йорк. Лиза ненавидела эти переезды и понимала, что таила обиду на мать за то, что та никогда не возражала. Каждые пару лет Лизу, как багаж, упаковывали и отправляли в странный новый город, где она шла в странную новую школу со странными новыми одноклассниками. (Годы спустя она вспоминала о своем опыте в беседе с психотерапевтом, говоря, что «чувствовала себя жертвой похищения или рабыней».) К моменту, когда семья прибыла в Нью-Йорк, Лиза училась в высшей школе. Она поклялась больше не заводить друзей, чтобы ей не пришлось вновь прощаться.
Семья переехала в роскошный дом в пригороде Нью-Йорка. Но ни большой дом, ни красиво подстриженный газон не могли заменить Лизе друзей, которых ей пришлось оставить. Ее отец редко приходил домой по вечерам, а когда это все-таки случалось, он появлялся поздно и начинал пить и огрызаться на Лизу и ее мать за то, что они целыми днями ничего не делают. Когда отец пил слишком много, он становился жестоким, иногда бил детей сильнее, чем намеревался. Страшнее всего было, если он напивался, а мать «отключалась» от болеутоляющих; тогда никто не мог позаботиться о семье, кроме Лизы, и она это ненавидела.
В 2000 году все начало разваливаться. Каким-то образом фирма отца (или только он сам, Лиза так точно и не узнала) все потеряла, когда обрушился фондовый рынок. Ее отец внезапно столкнулся с опасностью лишиться работы, и, случись это, Барлоу пришлось бы снова переехать, теперь в меньший дом в районе похуже. Казалось, отец винил в этом свою семью и особенно Лизу. А затем в одно прекрасное утро в сентябре 2001 года Лиза спустилась на первый этаж и обнаружила, что он лежит на диване и плачет. Если бы не похмелье после вчерашней попойки, он бы погиб в своем офисе во Всемирном торговом центре.
Несколько месяцев после этого ее отец был в таком же беспомощном состоянии, как и мать. В итоге полгода спустя они развелись. Лиза чувствовала себя потерянной и брошенной. Похожие чувства она испытывала, когда на уроке по биологии осматривала класс и обнаруживала, как другие дети щурятся в микроскопы, записывают что-то, очевидно, зная, что надо делать, в то время как она подавляла тошноту, не понимая, чего от нее ждут, и боясь попросить о помощи.
Через какое-то время она оставила все попытки. В старшей школе она связалась с «плохой компанией». Она старалась, чтобы ее родители видели ее приятелей и их странную одежду. Тела многих ее друзей были покрыты – в буквальном смысле – татуировками и пирсингом, а местный тату-салон стал для Лизы вторым домом.
Из-за уверений отца в том, что она не сможет быть врачом, Лиза пошла в медсестры. На первой же своей работе в больнице она встретила «свободного духом» парня, который хотел применить ее навыки медсестры в бедных районах. Лизу он покорил, и вскоре после встречи они поженились. Его привычка пить алкоголь для «социализации» с течением времени стала проявляться все очевиднее, он начал ее бить. Помятая и покрытая синяками, Лиза все еще считала, что она сама виновата – она просто была недостаточно хороша, не могла сделать его счастливым. У нее не было друзей – как она говорила, потому что муж не давал ей их заводить, но глубоко внутри Лиза знала, что скорее это связано с ее страхом близости.
Лиза вздохнула с облегчением, когда он наконец ушел от нее. Она давно хотела расстаться, но сама не могла оборвать эту нить. Однако за облегчением пришел страх: «Что мне теперь делать?»
