Всю дорогу до дома она не хотела со мной разговаривать.
Причина на самом деле была, наверное, в том, что к этому моменту у нас обоих возникли куда более серьезные проблемы. Во-первых, мы только что узнали, что Джоан беременна, а во-вторых, мое положение в «Юнайтед пресс» близилось к окончательному погашению — что твои облигации с соответствующим фондом.
Восемь часов, которые я ежедневно проводил в отделе финансов, давно превратились в медленную пытку: чем дальше, тем больше я ждал, что мои начальники выяснят наконец, как мало я понимал в том, чем занимаюсь; и как бы отчаянно мне ни хотелось освоить все, что я должен был уметь изначально, учиться было уже глупо. С каждым днем голова моя все ниже клонилась к громыхающей печатной машинке в ожидании, когда на нее опустится топор: замначальника отдела вежливо тронет меня за плечо и тихо скажет: «Боб, зайди ко мне на минутку, пожалуйста», — и каждый день, когда этого не происходило, казался какой-никакой, но победой.
В начале декабря после одного из таких дней я тащился домой от метро по Двенадцатой Западной улице, едва переставляя ноги, как семидесятилетний старик; в какой-то момент я вдруг заметил, что по дороге рядом со мной уже квартала полтора тихо катится такси. Машина была бело-зеленого цвета, а за ветровым стеклом сияла огромная улыбка.
— Боб! Что с тобой такое? Просто задумался или что? Ты же здесь живешь?
Он припарковался у обочины и вышел. Первый и последний раз я видел его в рабочей одежде: саржевая фуражка, свитер с пуговицами, к поясу пристегнуто колоннообразное приспособление для сортировки мелочи; когда он подал мне руку, я впервые увидел, что кончики пальцев у него покрыты серым, слегка даже блестящим налетом от монет и купюр, которые он целый день принимал и раздавал пассажирам. Вблизи, улыбайся не улыбайся, вид у него был такой же измученный, как и у меня.
— Заходи, Берни.
Его, похоже, сильно удивили покосившаяся дверь в парадную и грязная лестница, равно как и пустота нашей единственной большой комнаты, на чисто выбеленных стенах которой красовались одни афиши. Да и стоила она, наверное, меньше половины того, что они с Роуз платили у себя на окраине. Помню, я даже ощутил какую-то мрачную богемную гордость в связи с тем, что он все это заметил; наверное, из некоего внутреннего снобизма я полагал, что Берни Сильверу не мешало бы знать, что умные тоже бывают бедными.
Имбирного эля у нас не было, и он сказал, что стакан воды его вполне удовлетворит, так что устроить ему какой-то особенный прием не получилось. Потом, когда я вспоминал об этом, меня особенно беспокоило, насколько скованно он держал себя с Джоан, — кажется, он так ни разу и не посмотрел ей в лицо; неужели все из-за того, что мы так и не пригласили их к себе, недоумевал я. Почему в таких ситуациях жен едва ли не всегда винят за то, в чем с той же вероятностью могут быть виноваты мужья? Но может, в ее присутствии он больше стеснялся своей рабочей одежды. Или, тоже возможно, ему никогда не приходило в голову, что такая красивая и образованная женщина может жить в такой нищете, и ему было за нее неловко.
— Так вот, Боб, почему я зашел-то. Пробую новые подходы.
И пока он объяснял, я начал подозревать — больше по взгляду, чем по словам, — что в реализации его долгосрочной строительной программы произошел какой-то чудовищный сбой. Может, знакомый издатель доктора Корво высказался наконец начистоту, заявив, что нашим материалам ничего не светит, а может, самому доктору Корво все это надоело; может, было какое-то катастрофическое и окончательное известие от Уэйда Мэнли или, что еще катастрофичнее, от представляющего его интересы агентства. Или, может, просто Берни так устал после рабочего дня, что никакой стакан воды не поможет; как бы то ни было, он пробовал новые подходы.
Слышал ли я когда-нибудь о Винсенте Джее Полетти? Причем имя это он мне назвал с таким видом, будто был абсолютно уверен, что никакого впечатления оно на меня не произведет, и тут же добавил, что Винсент Джей Полетти — демократ, депутат законодательной ассамблеи штата от того самого округа в Бронксе, где голосует Берни.
— Так вот, это человек, — продолжал Берни, — который делает все, что в его силах, чтобы помочь людям. Поверь мне, Боб, он это делает не для того, чтобы снова избраться. Он настоящий слуга народа. А кроме того, он делает головокружительную карьеру в партии. Уже понятно, что он станет нашим следующим конгрессменом. Поэтому у меня такая идея, Боб. Сделаем мою фотографию — у меня есть приятель, который снимет забесплатно, — с заднего сиденья такси: я сижу за рулем, оборачиваюсь и вот так улыбаюсь. Понимаешь, да?
Продолжая мне улыбаться, он вывернул плечи в сторону, чтобы показать, как все это будет выглядеть.
— Напечатаем эту фотографию на обложке брошюры. Название брошюры, — и он начертил его большими буквами в воздухе, — название буклета будет такое: «Берни не обманет». Да? Теперь. В самой брошюре будет рассказ — точно такой же, как те, что ты пишешь, только на этот раз немножко другой. На этот раз я буду рассказывать, почему в Конгрессе нам нужен именно Винсет Джей Полетти. Но там не должно быть никаких политических доводов, Боб, это не годится. Я имею в виду какую-то реальную историю.
— Берни, я не понимаю, как это сделать. Нельзя написать «историю» о том, что кто бы то ни было нам обязательно нужен в Конгрессе.
— Кто сказал, что нельзя?
— И вообще, я думал, что вы с Роуз республиканцы.
— На президентском уровне — да. Но не на местном.
— Ну хорошо, Берни, но выборы же только что прошли. И никаких других в ближайшие два года не будет.
Но он только стукнул кулаком по лбу и неопределенно махнул рукой, как бы желая показать, что в политике надо все продумывать заранее.
Джоан возилась в кухонной части комнаты, — мыла оставшуюся от завтрака посуду и начинала готовить обед. Время от времени я посматривал на нее в ожидании помощи, но она не оборачивалась.
— Ну просто все это как-то неубедительно, Берни. Я не знаток политики.
— Ну и что? Знаток — шматок. Чего там знать-то? В том, как водить такси, ты много понимаешь?
Нет, а как устроена Уолл-стрит, я вообще не понимал — Уолл-стрит, Шмуолл-стрит! — но это уже другая печальная история.
— Не знаю, Берни. У меня сейчас все очень неопределенно. Не думаю, что в этой ситуации мне стоит брать какую-то еще работу. Ну то есть, во-первых, меня сейчас могут…
Но я так и не смог заставить себя посвятить его в свои проблемы в «Юнайтед пресс», поэтому просто сказал:
— Во-первых, Джоан ждет ребенка, и поэтому все слегка…
— Вот это да! Ничего себе!
Он вскочил на ноги и стал трясти мне руку.
— Ни-че-го себе! Прими мои поздравления, Боб, мне кажется, это… Отличная новость, мне кажется. Просто прекрасная. Поздравляю, Джоани!
Тогда мне все это показалось несколько преувеличенным, но, может, именно так и должен реагировать на подобные известия немолодой уже бездетный человек.
