– Ипсиланти, ты думаешь хоть иногда о тех, кто с тобой рядом?
– Думаю. Сейчас – о тебе.
– Ты негодяй, Ипсиланти.
И все же она пришла в его квартиру, открыв дверь ключами, которые хранила полтора года. Мысль явилась толчком к активным действиям. Зачем слушать слова, которые, в сущности, ничего не значат? К тому же он один как перст, это надоело.
* * *
– Господи, что же делать… – бубнила Марьяна, раскачиваясь вперед-назад. – Он же меня уничтожит. И тебя вместе со мной.
– Ты не обозналась? – робко вымолвила Люда.
– Нет! – гаркнула она и тут же прикрыла рот ладонью, так как в туалет вошли две женщины. – А этот как тебе? Он с ним разговаривал.
– Кто? – шепотом спросила Люда.
– Клочко! – прошипела Марьяна со злостью. – Он с ним заодно, с убийцей. Он меня продал ему. Надо что-то придумать… а времени нет…
– Погоди паниковать. Может, они просто знакомы? Давай просто уйдем.
– Просто уйдем? – загорелись глаза Марьяны. – Да, это мысль. Просто уйдем… А как? Они, наверное, нас караулят…
– Я выгляну, а потом мы выйдем. А?
– Угу. Иди.
Люда вышла из туалета вслед за женщинами, прошла небольшой коридор и выглянула в фойе. Там было пусто. Она вернулась.
– Никого нет, – сообщила Марьяна. – Идем.
– Держи номерки, возьми одежду и одевайся у выхода. Я чуть позже…
Люда все исполнила, а минуту спустя прибежала Марьяна, схватила шубу…
– Марьяна? Почему не зашла ко мне?
Марьяна взмокла от напряжения, не сразу поняв, чей голос слышит. Она медленно повернулась и натянула на лицо приветливую улыбку:
– Добрый вечер, Ада Васильевна. Мне… я тут с друзьями…
– Что с тобой, милая? Ты бледная…
– Да, я бледная… – обрадовалась Марьяна непонятно чему. – У меня… мне стало плохо. Очень плохо, хочу… проветриться. Тошнит.
– Помощь нужна? – спросила Ада, подходя ближе.
– Нет! – Марьяна шарахнулась от нее, как от чумной. – Мне нужен воздух… Извините, не могу больше…
Одеваясь на ходу, она вылетела пулей из ресторана, за ней бежала Люда. Марьяна помчалась по улице, не выбирая направления.
– Стой! – закричала Люда. – Такси!
Марьяна, не останавливаясь, развернулась и ринулась к автостоянке. Только в такси, почувствовав безопасность, рассмеялась:
– Я родилась под счастливой звездой.
28
Клочко, попивая водичку, посмотрел на часы, недоуменно поднял плечи, затем перевел взгляд на вход в зал.
– Ну, и где наши телки? – спросил Калюжник. – В параше утопли?
– Хм… – Постукивая пальцами по столу, пожал плечами Клок.
Он огляделся. Заметив Аду, которая вплыла в зал и по-хозяйски оглядела его, оценивая порядок, дождался, когда ее глаза попадут на их столик, помахал рукой. Она ответила на приветствие, но подходить не собиралась. Тогда Клок сделал призывный жест, и Ада приплыла к нему.
– Ада Васильевна, у меня к вам просьба деликатного характера.
– Желание клиента – закон, – улыбнулась хозяйка ресторана.
– Сходите в женский сортир… пардон, в туалет. Там застряли две наши девочки. Не поторопите ли вы их?
– А как я узнаю, что это ваши девочки, а не чужие?
– Так одна из них Марьяна Фисун…
– Марьяна? – приподняла брови Ада. – Она только что вышла подышать свежим воздухом. Ей стало плохо…
Заподозрив подвох, Калюжник сорвался с места, опрокинув стул, и помчался на улицу. Пометавшись во все стороны, он не увидел ни Марьяны, которая не волновала его, ни Людмилы. Но Калюжнику было мало, он ворвался в женский туалет, и там немолодая женщина, мывшая руки, бурно отреагировала на наглость:
– Это что за номера? Мужской туалет рядом!
– Да пошла ты! – гаркнул Калюжник, открывая кабинки.
Одна была заперта изнутри. Тогда он, схватившись за дверцу, подпрыгнул и заглянул внутрь. Находившаяся там женщина взвизгнула, что-то начала кричать, но Калюжник сплюнул прямо на пол, выругался и вернулся в зал. Плюхнувшись на стул, он выпил сразу две рюмки коньяку. По упитанной роже, покрасневшей от злости, Клочко заподозрил: что-то не то. Спросил Витяню:
– Ну, и как там?
– Их нет.
– На улице смотрел?
– Клок, ты не понял? Они слиняли.
– Не понимаю… Чего это они? Не предупредив?
– Где ты откопал Марьяну? – положил локти на стол Калюжник и подался корпусом к Клочко, которому предстояло услышать нечто очень интересное, а Витяне не хотелось пропустить его реакцию.
– Марьяна – жена Фисуна, его месяц назад… – И Клок выставил указательный палец, что означало «застрелили».
– Слыхал, слыхал, – покивал Калюжник. – Кто его? Наши?
– Мне об этом ничего не известно.
– Я думал, ты все знаешь. Там же моего пацана мочканули в тот же вечер, – задумчиво произнес Калюжник. – А он приходил Летову и ее щенка убрать. У меня была мысль, что Яцкова твои же качки и пришили.
– Чего?! – поразился Клок. – Много думаешь.
– То мало, то много… Тебя не поймешь.
– Фисуна не мои люди завалили, – прорычал Клок.
– Знаю, почерк не наш. Так… А подружка Марьяны? Откуда она?
– Это ее сестра, приехала сегодня…
– Клок, она вовсе не сестра твоей телки. Это Летова.
Вот она – реакция. Черты лица Клочко заострились на глазах, и без того тонкие губы слились в одну линию – не разберешь, где верхняя, а где нижняя.
– Почему ты мне сразу не сказал? – процедил Клок сквозь сжатые зубы.
– А что говорить, когда ты с ней за одним столом сидишь? – наслаждался про себя Калюжник. – Раз сидишь, значит, знаешь, с кем.
– Как же ты… Надо было ее…
– Брось. Что бы ты с ней сделал при всех? Я собирался после ужина ее взять. Но телки, видно, что-то почуяли.
– Какого черта не сказал? – повысил голос Клок, набирая на мобильнике номер. – Чем ты думал?
– А у меня мозгов нет, чтобы думать, – огрызнулся Калюжник.
– Марьяна? – заворковал Клок. – Марьяна, а мы тут заждались… Куда вы делись?
Выслушав ответ, Клок беззвучно выругался.
– Что она сказала? – ехидно полюбопытствовал Калюжник.
– Ей сообщили, что умер папа. Она едет на вокзал, вернется через неделю.
– Когда папа склеивает ласты, уходя из кабака, предупреждают об этом. Ладно, дай ее адрес. Я эту суку выкручу, как тряпку, но Летову возьму.
