Но почти веселую перебранку перекрыл громкий стрёкот мотоциклетного двигателя, и я понимаю: перемирие откладывается.
* * *
Лев остановил «Яву» наверху, а сам рысцой спустился на узкую полосу песчаного берега. Посмотрел на меня. Я сидел, прислонившись спиной к обрыву, запрокинув голову. Кровь уже почти остановилась.
– У вас тут что – дуэль? – вопрос мне.
– М-м-да…
– С ним? – кивок на Серегу.
– Со мной! – гордо подтвердил одноклассник.
Ему не страшно в компании десятка своих, из Берёзовки. Но Лева делает вид, что просто не замечает их. Смотрит только на Сергея, разглядывающего свои кулаки.
– За что бились? Или за кого?
Сергей медлил с ответом. Видно, не рассказал своим, как я его обидел.
Но тут не замедлила высказаться Ольга:
– Доцепился до Ромки, будто это он порку устроил!
– А что, не так? – буркнул Серега.
Пришло и мое время вмешаться:
– Послушайте, зачем лишние разборки устраивать? Ну помахались малость.
Но Лев не желал меня слушать. Он хотел разговаривать с Сергеем.
– Парень, это я приказал тебя по заднице нашлепать. По-доброму, в воспитательных целях.
– Поздно уже меня воспитывать! – огрызнулся Сергей.
– Ничего не поздно! Когда прижмет, и не такие бойцы, как ты, плачут.
Серега почувствовал себя неуютно, сказал невпопад:
– Так я Ромку и не калечил. До первой крови…
– А при чем тут Роман? – резонно возразил Лев, грозно возвышаясь над притихшим парнем. – Тебе со мной разбираться надо. Ты, верно, подумал, что это Роман тебя из-за Ольги заказал?
– Допустим.
– Да не допустим, а так и есть. Вот. А наехал на тебя я. По двум причинам. Ты похерил меня, ты обманул Романа. Олька – моя сестра, я за нее отвечаю. Когда я занят, за нее отвечает Роман. Ты не спросил у меня разрешения провожать девочку, ты обманом увел Ольгу от Романа. Он, кстати, за это получил.
– Мусульманство какое! – пробормотал Сергей. – Я домой ее вел!
– Это ты сейчас говоришь.
Но сторонница справедливости Ольга подтвердила:
– Домой мы шли!
– Ладно, проехали, – отмахнулся от нее брат.
Как похоже: точно так же при случае игнорировал меня брат Паша, когда дома жил, а не в казарме.
– Значит, так, – подытожил разговор Лев. – Мы не будем здесь колотить стебные заморочки. Есть косяк, за него надо держать ответ. Я не прощаю, когда цепляют моих друзей. А Роман – друг мне, хоть и малолетка. Ты тоже малолетка, и с тобой я уже разобрался. У вас на Берёзовке кто мазу держит? Витя Хан?
– Он, – подтвердил кто-то из берёзовских.
– Я набиваю ему стрелку на девятнадцать часов возле кино «Смена». Покумекаем, как разводку провести.
Лева разговаривал на блатном жаргоне легко. Не скажу, что мне это очень нравится. С другой стороны, иметь в покровителях такого человека – значит не знать большинства тех напрягов, с которыми сталкиваются нынче бедные русские люди и даже подростки. У меня вот носопырка разбита, и всё. А Сереге теперь перед Ханом своим, наверное, придется ответ держать. Ох, да и мне не до веселья: провалился мой план малой кровью помириться с Серегой. Или нет?
* * *
Пока я предавался печальным размышлениям, Сергей и берёзовские ушли.
Ольга подошла ко мне.
– Он не сильно тебя, Ромка?
– Терпимо. Он хотел победить, и я ему помог…
– Поддался?!
– Чисто по-дружески.
– Да я вас помирю, если хочешь.
Чтоб не говорить ей то, что хочется сказать, – я такой лох, что сам не понимаю, чего мне надо, – переключаю внимание на ее кузена.
– Лева, что ты устроил? Ну подрались, так это наше с ним дело.
– Не только. Просто ты об этом не знаешь, – туманно ответил он. – Давайте лучше искупнемся. Ты, Роман, заодно и рыльце свое от юшки отмоешь, а то как Олька будет тебя в щеку чмокать?
– Левка! – вскрикнула та, но не всерьез, так, для порядка.
Он не был ныряльщиком с большой буквы, мой старший друг Лев. Он залезал на нижнюю доску нашей самопальной вышки, прыгал с нее в воду и плыл себе по озерной глади неумолимо, как торпеда.
Пока я влезал по прибитым к стволу ступенькам на дерево, Лева уже уплыл далеко. Ольга, гибкая, красивая, в двух ярко-алых пятнах купальника на теле цвета очень молочного шоколада, исследовала ногами отмель справа от вышки. Я забрался на самый верх. Сегодня еще никто не нырял – доска была сухая и такая горячая, что обжигала ступни.
«Ну что, друг, – сказал я себе, – перенес взбучку, пора и подвиги совершать, то бишь рекорды ставить». Крикнул Ольге:
– Следи, чтоб Левка под вышку не заплывал!
Посмотрел вниз, на синюю толщу воды, потом вверх, на белесое, раскаленное солнцем небо. Если бы не узкая неровная буро-зеленая, будто малыш прочертил ма́ркером на обоях, полоска противоположного берега Святого озера, можно было бы вообразить, что там, на линии горизонта, озеро плавно превращается в небо.
Нет, долго здесь стоять опасно. Дневное светило тысячей огненных жал впивается в голову и плечи, кажется, еще минута – и все тело задымится от жара. Так и солнечный удар немудрено схлопотать и сверзиться с подкидной доски мешком. На радость ракам.
Парой глубоких вдохов-выдохов прокачал легкие, как следует заправил их горьковатым от запаха сосновой живицы воздухом. Сильно, как никогда раньше, раскачал вниз-вверх доску и выпрыгнул вперед-вверх, будто спасался из горящей избы. И, несмотря на непреложность закона всемирного тяготения, мне удалось! Я провернулся вокруг своей оси, которая в этом конкретном случае находилась где-то в области поясницы, два раза. Затем в доли секунды выпрямился и врезался в воду вертикально, стрелой, вниз головой, руками вперед, почти без всплеска и ушел ко дну.
Когда, отплевываясь от воды, выбрался на берег, Ольга встретила меня восторженным писком, а Лева пожал мою мокрую ладонь.
– Ну ты дал, амфибия!
* * *
Я решил наутро, что с Левой надо поговорить еще раз по поводу нашей с Серегой драки. И уже собирался после завтрака и выгула Роки направиться к дому Бабченко, что расположен метрах в шестидесяти справа от нашего дома. Но Лева на неизменной «Яве» объявился сам. И я счел это хорошим знаком. Как и в прошлый раз, я вовремя срисовал его из окна, отметил радостно, что он не один, с Ольгой, и выдвинулся к калитке.
Лев целеустремленно двигался мимо наших ворот к воротам соседним. Увидев меня, притормозил поздороваться.
– Я думал, ты ко мне.
