Напротив дома Пороховых, через дорогу, – небольшой пустырь. Отец Сашки и Витьки, дядя Гена, построил на пустыре небольшую игровую площадку. Были тут простые качели, турник и уже порядком растасканная куча желтого песка.
Небо низко нависло над землей густыми бровями туч. На огородах сжигали остатки картофельной ботвы и сухие листья. Горьковатый белесый дым, похожий на тот, что курили Степка с Колькой, стелился по Набережной, цеплялся за деревья и заборы, дробился на отдельные невесомые клочки.
Славик и Сашка сидели, по-турецки поджав ноги, возле одной из проплешин лужайки, играли в ножички. Забава незамысловатая: чертится на земле круг, затем игроки по очереди мечут в круг ножик. От того, как он воткнется в землю, зависит, сколько земли нарежет себе игрок.
За неимением хорошего перочинного играли старым кухонным, который Сашка притащил из дома.
– Третьим будешь? – задал Славик Бабченко самый популярный у мужиков Края Света вопрос.
– Ай, не хочется что-то.
Сережа оглядел родную улицу.
Вот белеет за ажурным забором кирпичный дом Микошиных. Вот примыкает к пустырю дом учителей Шнейдеровых. В окне торчит с книжкой в руках очкарик Нёма. Ему четырнадцать лет, он одноклассник Юры Микошина, но ни в боксе, ни в иных молодецких забавах не участвует. Вот и родной дом с палисадником перед окнами, выходящими на улицу. Где-то там затаился Степка, обычно веселый и неугомонный. Его привычнее видеть здесь, где катаются Степкины ровесники Витька Порохов и Толя Бабченко.
Потом Сережка посмотрел на пристройку, где живут двоюродные сестры и Колька. Ничего не было видно в окнах, пусто во дворе, за забором из некрашеного штакетника. Только куры с синими пятнами на крыльях роются в пустых грядках огорода.
А вот, протиснувшись под калиткой, выбежала на улицу черная собачка других Величко – Жучка. Резво трусит прямо сюда, вынюхивая что-то на стылой дороге.
Проезжая часть улицы Набережной имела в основном грунтовое покрытие. И хотя автомобили ездили по ней не очень часто, их колеса выбили две достаточно глубокие колеи. В непогоду можно было и забуксовать в этих канавках. Поэтому здешние жители все твердые бытовые отходы, кроме объедков, стекла и гвоздей, выносили на улицу и высыпали в колеи.
Сережка огляделся: взрослых нигде не видно. Он быстро насовал в карманы куртки обломков кирпича покрупнее и не спеша, чтоб не спугнуть, пошел навстречу трусившей возле забора Шнейдеровых Жучке. Соседская собачонка мальчишку знала хорошо, вот и не испугалась. Даже замедлила шаг. От человечка тянуло хлебом, сладостью – вдруг ему вздумалось Жучку угостить. И даже тогда, когда первые красноватые осколки полетели в нее с ускорением, дворняга не сразу поняла, что происходит, подумала, верно, что это игра такая. Но затем почувствовала агрессию, получила кирпичинкой в бок, заметалась, жалобно взлаивая, в поисках спасения. И удрала наконец, втиснувшись под калитку домовладения Шнейдеровых.
Сережка стоял раскрасневшийся, шумно дышал от злости и азарта атаки. Жаль, что еще пяток снарядов пришлось выбросить за ненадобностью. С явным сожалением смотрел мальчишка на щель, ставшую спасительной для Жучки.
– Эй, малой?
Над калиткой высилась темная курчавая голова Нёмы Шнейдерова. Очки усадисто оседлали переносицу.
– Чо? – стараясь быть независимым, откликнулся Сережка.
– Зачем ты это делаешь?
– Ни зачем.
– Животное за человека не в ответе!
– И чо?
– Не прикидывайся дурнем! Я, например, не верю, что твой брат кидал в Кольку карбид. Подойди – не укушу.
Заинтригованный Сережка послушался, однако на всякий случай остановился метрах в двух от калитки.
– Я не верю, что Пан кидал бутылку, – повторил Нёма.
– Почему, если другие верят?
– Читать умеешь?
– Давно уже!
– Про сыщика Шерлока Холмса читал?
– Нет еще.
– Прочитаешь, – уверенно сказал Нёма. – Если бы Пан бросил бутылку Кольке в лицо, у него были бы другие раны.
– Откуда знаешь?
Сергей невольно сделал шаг к калитке.
– Я был в больнице, – пояснил Шнейдеров, – видел, какие у него телесные повреждения…
– А зачем ты был в больнице? Ты Колькин друг?
– Просто. Были дела. Ты вот что, передай брату: я не верю, что он взрывал Кольку специально.
9
Перед тем как окунуться в уютную атмосферу домашнего вечера с трезвым папой и веселой мамой, вышла у Сережки еще одна встреча. Уже по дороге домой у своей калитки приметил он Нинку. Двоюродная сестра в одиночку гоняла железную баночку от сапожного крема по расчерченной под девчачью игру «классики» дороге.
– Ну привет, – сказал он.
– А я видела, что ты в Жучку камни кидал!
– Ничего с вашей Жучкой не стало. А нашу Белку твой батя зарубил. За что?
– Пьяный был.
– А почему Колька врет, что было на берегу вчера?
– Ты дурак! – сердито и в то же время как-то беспомощно выкрикнула Нинка.
– Сама дура и врушка! – озлился в ответ Сережа.
– Матрос – в штаны натрёс! – ни к селу ни к городу ляпнула сестрица обидное и убежала домой.
Дома сегодня было хорошо. Папа не просто пришел домой трезвый – он принес вкусную жирную селедку. Отужинали славно, после соленой рыбы осушили полведра воды. Мальчишки подкрашивали ее клюквенным вареньем.
Потом ребята перебрались в спальню, где у каждого для занятий было по половине письменного стола. Сережку с самого начала подмывало рассказать брату о разговоре с Нёмой, но помнил предупреждение о цапле и жабе, терпел аж до половины девятого вечера.
– А Нёмка просил тебе кое-что передать…
– Ох ты! Так передавай! – И Степка в шутку протянул раскрытую ладонь.
– Не, словами.
Сережа озвучил почти дословно недолгий разговор, не забыв ввернуть для пущей важности слова «телесные повреждения», услышанные от Шнейдерова. И затем спросил:
– А кто вообще этот бой придумал?
– Сначала мы с Колькой хотели просто стакнуться – кто кого. А после Юра с Нёмой решили все организовать по серьезке.
– Ну, Юра – понятно, а из Нёмы какой боксер?
– Он вычитал в книжке, как на боксе можно зарабатывать. Вот в этой…
Сережка взял протянутый братом серый толстый томик и прочел на обложке: «Джек Лондон. Рассказы».
