Круто выскочив на берег (еще чуть-чуть – и ринулся бы вместе с мотоциклом с обрыва), Лева остановил своего фыркающего бензиновым перегаром коня рядом со мной. Протянул, как равному, руку мне, без пяти минут пятнадцатилетнему.
– Привет!
– Здорово!
– Люблю людей постоянных, – сказал Лева. – Если человек – амфибия, ищи его у воды и не ошибешься.
– Случилось чего?
– Страшного – ничего. Надо сесть на заднее сиденье и ехать.
– Не больно-то хочется.
– Боишься?
– А то! Наскочишь на кочку – меня и выкинет на́ фиг.
– Да? Прыгать с пятнадцати метров неизвестно куда не боишься? Со мной пацанки катаются и только попискивают. Думаю, от кайфа.
– Я не умею попискивать. А ехать далеко?
– Ко мне. Гости приехали, хочу познакомить тебя кое с кем.
– Может, не надо?
– Мне – надо! Наотрез отказываешься?
Обреченно соглашаюсь. Оделся, натянул на мокрую голову навороченный, похожий на скафандр астронавта шлем, взгромоздился на седло за спиной Левы и сразу же вцепился обеими руками за такой, казалось, ненадежный резиновый поручень. Да, девчонкам проще: они могут обнять мотоциклиста изо всех сил за поясницу и уж если вылетят из седла, так вместе с главным кавалеристом.
Лева, за рулем обычно отчаянный и даже хулиганистый, возле своих ворот остановился аккуратно, терпеливо дождался, пока слезет пассажир, то есть я. Затем открыл большие створы, укрепленные железными полосами, въехал во двор и сразу – в гараж.
В доме окна распахнуты по случаю знойного дня, пахнет салатами, доносится привычный для наших мест шум непринужденного застолья.
– Ромка, иди на минуту! – окликнул из гаража Лев.
Вхожу в сумрачное помещение, пропахшее разогретым металлом, техническим маслом и парами бензина.
– Значит, так, френд, у меня к тебе просьба: при ехала моя двоюродная сестра Олька. Мала́я тебе ровесница, но понтов выше крыши. Мне ее выгуливать нет времени, да и не для нее моя компания. Начитанная, прям как ты. В общем, я хочу, чтоб ты с ней погулял по нашим местам, на дискач сводил…
– Так я еще…
– На танцульках не прыгал? Вот и попрыгаешь. Тем более, не один пойдешь, а с девушкой. Спонсорскую помощь я сделаю.
– Да при чем… – стал я делать вид, что не сильно нуждаюсь.
– Нормально всё! Она ведь в парк не пойдет, на доски некрашеные заплеванные. В «Матрицу» сводишь.
– Смотри, познакомишь на свою голову! – пробую я пошутить.
– Влюбишься, что ли? Да на здоровье! Главное, по уму все чтоб было…
В этом доме я бывал часто и заходил по-свойски. Но сейчас чего-то заробел. Хотя непонятно с чего. Всего делов – поводить городскую по нашим колдобинам.
Лева крепко взял меня под локоток и повел, прямо потащил, на продуваемую ласковым сквознячком веранду, где неспешно закусывало и звенело рюмками семейство Бабченко. Я сказал в никуда общее «добрый день».
Вячеслав Петрович приветственно махнул ручищей.
– Садись, молодежь!
Лева привел меня в тот конец стола, где сидели какой-то дядька, две незнакомые тетки и девчонка.
– Вот, Ольга, это Роман – лучший ныряльщик в округе.
Если на пороге веранды я с интересом разглядывал после своего скудного завтрака богато накрытый стол, то теперь меня совершенно не интересовали разносолы, потому что на меня смотрела, правда без особого любопытства, та самая Ольга из зимнего ночного поезда.
– Вот тебе и здрасте! – только и смог я сказать.
– И тебе того же, – эхом откликнулась девчонка, неспешно очищающая апельсин.
Следующая моя реплика была не умнее предыдущей:
– Надолго к нам?
– Пока не надоем.
– Значит, надолго.
Лева подтолкнул меня к стулу, я послушно сел и напомнил:
– Мы типа встречались…
– Да-а? Не помню что-то.
А сама смотрит так, как и положено смотреть на лучшего ныряльщика. Узнаёт?
– Зима. Поезд. Ночь. Ножичек, – напоминаю ей.
– А-а, так мы не встречались – ты просто пялился на меня из темноты, как паук. Почти загипнотизировал. Во, опять пялишься! Ножик, что ли, не вернули?
Лева, не особенно срываясь, подсунул нам по бокалу уже теплого шампанского, и теперь выпитое легко, как веселящий газ, ударило в голову.
– А зачем такая красивая?
– Все претензии к папе с мамой.
– Ты в нашем супер-озере купалась уже?
– Не-а.
– У нас хорошо купаться. Вода чистая, никакого хлора.
– Приглашаешь?
– Если хочешь…
– Ладно, пойду в купальник наряжусь.
Радоваться надо, хватать удачу за хвост – и на величественный высокий берег Святого! Вместо этого я выискиваю за длинным столом Леву.
– Пойдешь с нами купаться?
Он покачал головой.
– Вряд ли. Видишь, папаша «белинским» увлекся…
– Кем?!
– Да водкой. Придется вместо него в питомник ехать.
А вот и Ольга вышла в легком, будто из марли, платье, с пестрым рюкзачком за плечами. Я вспомнил рекламу на телевидении про хорошую российскую жизнь. Там студентка с рюкзаком и на роликовых коньках цеплялась зонтом за троллейбус и таким макаром пёрла в университет. Вот и ляпнул снова:
– Тебе роликов не хватает.
– А то мои ножки без них нехороши? Нет?
– Да! – весело заверяю ее. – Да!
Я не специально выбрал более длинную дорогу к пляжу, просто она идет через сосновый бор, который дает хоть намек на тень и прохладу. Все веселей шагать, чем по солнцепеку, – нам синоптики обещали сегодня тридцать четыре градуса выше нуля.
– Ты раньше в Боровухе бывала?
– Давно, до школы еще.
– И вот ностальгия…
– Ага, щас! Папка – наша ностальгия. Захотелось в отпуске родной самогонки попить всласть по-простому, по-деревенски.
– Не такая уж тут деревня, – заметил Рома-патриот.
– Ну, Верона тоже не Нью-Йорк, однако с этим пастбищем не сравнить!
– Верона – это в Италии? Была там?
– Да, сразу после школы родаки подарок сделали за хорошую учебу.
– Здо́рово, конечно, – бодро соглашаюсь.
– Полный кайф! Ты был?
Признаваться в бедности несовременно. Бедность и сегодня не порок, но – проказа, чума или, чтоб понятней, СПИД.
