Лихорадочно пытаясь подтянуть вверх трусы, не сразу и понял, что передо мной вполне знакомая напасть, а именно «бычара» Денис.
– Ты что, маньяк?! – заорал я, когда удалось наконец дотащить нижнее белье до тех мест, которые оно и должно прикрывать.
«Бычара» добродушно пояснил:
– Стянуть портки – первое дело, чтоб не дать убежать. Особенно такому шустрому, как ты.
Затем он обмотал загодя заготовленным широким скотчем мои коленки, и теперь я был как стреноженная лошадь на пастбище по другую сторону озера Святое.
Бычара, устало отдуваясь, плюхнулся в кресло напротив и глядел на меня почти ласково. Так, наверное, медведь пялился на дядьку, пока тот не дотянулся до ножа. А мне до чего дотянуться?
– Как ты меня утомил, маленький вредный засранец! – наконец произнес Денис с глубоким чувством.
– Что вам надо в нашем доме? – как-то слишком пискляво возмутился я, хотя собирался произнести это баском.
– Замаялся я тебя пасти, – жаловался мне на меня же «бычара». – Ночью глаз не сомкнул, пока все ваши сараюшки облазил! Потом допер, что не станет Дашка в курятнике жить, скорей в дикую истерику кинется. Так что вы сами ее вернете, еще и с доплатой. Как в том кино… О, «Вождь краснокожих» называется!
И тут я заявляю в лучших традициях боевика:
– Не понимаю, о чем вы!
– Все ты понимаешь! Вот только не представляешь, во что влип. Ну, машину чуток попортил – с отца твоего сниму бабки. А с тебя, например, шкуру спущу, чтоб дырку на сиденье залатать. Но то, что ты через Дашку на хозяина наехал!..
Есть у меня троюродный брат Гена, но все зовут его Гендос. Так себе вариант имени. Наверное, прилепили за вредность. Он давно стоит на учете в милиции как малолетний преступник. Так вот, он как-то просвещал нас с Левой, лихо сплевывая через щербинку на месте выбитого зуба: «Никогда не надо ни в чем признаваться, даже если за это сулят не только свободу, но и золотые горы. „Чистосердечное признание облегчает совесть, но утяжеляет наказание“», – старательно выговаривая трудные слова, цитировал Гендос какого-то взрослого бандита.
– Вы типа бредите от того, что недоспали! – в стиле Гендоса спорю я с «бычарой».
– Ну-ну, поиграй в партизана-подпольщика! Машка Зайцева сдала тебя, как алкаш – пустую посуду. Это во-первых. Во-вторых, ты, может, и продвинутый юзер – не стал с домашнего компа свое письмо отправлять. Так у нас этих интернет-кафе раз-два и обчелся. А в них к тому же система видеонаблюдения. Если хочешь, покажем кино про тебя и твоего дружка. Короче, свою задачу я выполнил – выщемил тебя, паразита!
Он позвонил по мобильному.
– Подъезжай, Вовчик! Один есть!
Мягко, почти неслышно урча мотором, словно призрак-автомобиль из книги Стивена Кинга «Кристина», подкатил к нашей калитке черный «мерседес».
Не церемонясь, Денис схватил меня за шиворот и поволок к выходу.
Я задыхался от зверской силы его захвата, а еще от страха. Мне стало так жутко, что перехватило дыхание.
– А… п-пу… м-мы… – клокотал и мычал я жалобно.
Хотя должно было прозвучать: «Отпусти меня».
Денис торопился. Мои спутанные ноги не поспевали семенить за его широким шагом, я спотыкался и волочился. Тогда «бычара», чертыхнувшись, подхватил меня поперек туловища и понес, как крестьянин несет с базара грустно визжащего поросенка. Хорошо еще, что не в мешке.
Извернувшись, посмотрел на соседский бабченковский двор. Ну, слава богу: на лестнице, ведущей на чердак, где мы с Левой ночевали, сидит мой дружок и круглыми глазами таращится на процесс выноса моего щуплого тела другим телом, плотным, раз в шесть – восемь большим, чем мое. Сомкнув большой и указательный пальцы в кольцо, показываю его Левке. И очень-очень надеюсь, что он поймет сигнал правильно. Этот жест означает совсем не «о’кей», как можно было подумать, а лишь то, что я, может быть, окажусь там же, где был дядя Наум, – в глухом подвале с круглой дыркой под потолком.
15
Когда Зайцев только начал наезд на фирму «Импульс», батя и дядя Наум всё удивлялись: «Какой-то загадочный парень этот директор „Трейд-Маркета“. Скрытный, на светских тусовках не показывается, интервью не дает, все дела делает через подчиненных». Я оказался первым из наших, кто повидался с Зайцевым лицом к лицу.
Минут десять, не больше, везли меня, стреноженного, на заднем сиденье «мерседеса» в офис на Купеческой. Всю дорогу Денис и Вовчик пугали меня рассказами о том, что они со мной сделают, если я не признаюсь во всем. Буйная фантазия рисовала картины одна страшнее другой. Думать о спасении или о том, как правильно вести себя, не мог не только от страха, но и оттого, что заботила иная проблема: не напозорить в штаны.
Когда приехали на место, Денис сорвал с моих коленей липкие оковы скотча, но, вытаскивая меня из машины, так сжал руку, что я зашипел от боли и пробормотал:
– Руку сломаешь!..
Но Денис стал серьезным и деловым. Не пререкаясь со мной, молча отвел длинным коридором в дальнюю комнату. Мебель хорошая, много всякой электроники – явно кабинет начальника. Может, самого главного…
Стерег меня один Денис. Усадил на стул и нависал рядом, пока не пришел Он. На первый взгляд дядька как дядька. Даже не в дорогом костюме – в джинсах. Но крепкий, плотный и злой.
С порога спросил:
– Этот?
Подошел и наклонился надо мной так низко, будто хотел разглядеть мельчайшие узоры на радужках моих глаз. И ерунда то, что грубое костистое лицо пересекал по левой щеке белесый шрам, больше всего напугал меня его взгляд. Он смотрел так, как повар смотрит на кус мяса, прикидывая, как половчее разделать его на порционные кусочки. Я невольно отшатнулся вместе со стулом – пусть опрокинуться, лишь бы подальше от этих черных зрачков. Опрокинуться не вышло: Денис удержал.
И Зайцев заговорил с «бычарой» обо мне так, как будто меня здесь не было вовсе.
– Яблочко от яблони недалеко падает, да, Деня? Даже внешне похож на своего папашу. Не думаю, что это Величко все придумал и вдобавок своего малого к этому привлек. Не вытанцовывается комбинация, да?
– Ага, – на всякий случай согласился «бычара».
– Хорошо бы на дачу вывезти и розог всыпать так, чтоб обделался. Или того лучше – руку или ногу в камин сунуть. Думаю, все бы рассказал и даже стихами…
– Сто процентов! – обрадовался Денис.
Даже разговаривая со своим слугой, Зайцев все время сверлил меня взглядом. А теперь и словами обратился:
– Так сколько ты хочешь за Дарью?
