Но Горелов уже смотрит на батю.
– Будем мальца отпускать, да, Сергей Иванович? Чтоб ты моего Деню не привлек.
– Это для вас наилучший выход, ребята, – согласился батя.
– Тогда проводи молодого человека, Денис! – распорядился Горелов.
– Э нет, Артур Александрович, мы уйдем вместе, – возразил батя.
– Или что?
Горелов смотрел на батю насмешливо, словно тот сморозил несусветную глупость. Может, хотел сказать что-то обидное, но озадачил его некий нетипичный для утра обычного рабочего дня шум.
Иллюминатора оказалось достаточно, чтоб донести до нас веселые вопли, громкую музыку, металлический лязг и грубую взрослую ругань. И вот послышалось звонкое скандирование: «Свободу детским площадкам!!!» А ведь это они, пацаны с Края Света!
В это же время шум послышался из-за неплотно прикрытой двери. Это значит, скорее всего, что и «офисный планктон» «Трейд-Маркета» сообразил: наезд начался именно на них.
Очень даже проницательно спросил Горелов у бати:
– Не ты ли кипеж замутил?
– Это каким же образом?
Горелов повернулся к своему одновременно и мускулистому, и жирному прихвостню, начал говорить вполголоса. Не особенно, впрочем, приглушая свой когда-то командирский рык:
– Пойду пристрою этих придурков, пусть делом займутся. А ты здесь все прибери. Аккуратно только!..
– И малого? – удивился Денис.
– Не так уж он и мал, чтоб не ткнуть в тебя пальцем, когда спросят: «Скажи-ка, малыш, какой дядя тебя из родного дома умыкнул?»
И я понял: прибирать будут меня и папу!
Я в отчаянии смотрю на батю.
Он – на меня. И я не верю глазам. Он улыбается краешками губ и быстро опускает-поднимает веки. Он позволяет мне что-то сделать. Надеюсь, не лезть под стол.
– Побудьте тут пока… – бормочет Горелов и собирается выходить.
На Денисе, честно говоря, лица нет. Но он послушный слуга, почти раб, он тянет руку за пазуху. Я догадываюсь, нет, я знаю – там кобура с пистолетом.
«Выходи, – командую себе, – тебе водить!»
Ведь боишься, когда на страх есть время. Когда медленно и неумолимо окружает тебя гопота в вечернем парке. Когда запалит училка за списыванием или курением в туалете. Когда гроза вонзает в дерево молнию в двух шагах от тебя. Когда на середине реки тебя, плывущего с другом наперегонки, хватает за икру судорога. Да мало ли… Сейчас на слезы и сопли просто не было времени. Петля уже накинута на запястье, теперь «дракон» не улетит безвозвратно. Прямо в кармане заграбастал пальцами металлический шарик вместе с цепью, вынул и резко, без замаха, метнул в голову Дениса. Снаряд, посланный таким способом и на короткое расстояние, летит не по дуге, как снаряд или пуля. «Дракон» с только намеченным первым шипом врезался прямо в лоб моего могучего похитителя. Я тут же дернул цепь, чтобы вернуть металлический шарик к себе.
Денис схватился за голову и пошатнулся.
Папа в секунду преодолел разделявшие их метра полтора-два и обрушил на него боксерскую «двойку»: голова-корпус. И, не дожидаясь, пока тот рухнет на пол, выдернул из кобуры под пиджаком пистолет с продолговатым набалдашником глушителя.
Не знаю, как я сообразил, что теперь надо позаботиться о Горелове. А тот уже занес ногу на ступеньку – торопился к выходу. Если успеет выскочить и запереть дверь – кранты нам!
Я уже рассказывал: если «поцелуй дракона» достаточно большой и тяжелый, им можно не только меч из руки противника выбить, но и спутать ноги лошади и уронить ее. Горелов хоть и крепкий дядечка, все же не конь – ему хватило и моего недоделанного «дракончика». Теперь я запустил его по горизонтальной дуге. Шар на цепи описал несколько кругов вокруг левой лодыжки Горелова. Мне осталось только дернуть цепь, что я и сделал с удовольствием. Местный олигарх загремел по ступенькам, как оброненный грузчиками шкаф.
В этом бою мы победили. Денис на полу без движения, лицо в крови. Горелов тоже на полу, но вертится, хочет освободиться из моего капкана.
Держа пистолет наготове, батя рывком поднял Горелова на ноги.
– Ну что, «брат по оружию»?
– Ты не стрельни сдуру! – испуганно попросил Горелов.
Куда весь кураж подевался!
А мне трудно отвести взгляд от распростертого на полу «бычары».
– Пап, я его убил?
– Жалостливый больно! – ласково огрызается батя и командует: – Сними-ка с копыт господина свои японские путы! Прогуляемся.
Батя прочно держит бывшего «брата по оружию» за воротник, прихватив в побелевшую от напряжения кисть и куртку, и рубашку, а может, и кожу шеи. В другой руке пистолет, вдавленный кончиком глушителя в ямку под затылком Горелова. Так что левой батя почти душит нашего врага, а в правой и вообще верная смерть. Вот почему Горелов такой послушный.
21
Батя говорит мне, как равному себе бойцу диверсионной группы:
– Паша, иди первый. Увидишь – Степан здесь, махни правой рукой. Снаряд свой ужасный спрячь. Однако снимаю шляпу – удобная штука.
Я осторожно открываю дверь, выглядываю в коридор. В коридоре почти пусто. В кабинетах, где окна выходят во двор, оживленный гомон. «Планктон» наблюдает за акцией протеста, которую устроили наши пацаны. А в конце коридора, у выхода – он самый, дядя Степа. Расхристанный, даже как будто пьяный, он что-то втирает охраннику в униформе.
Делаю отмашку согласно инструкции.
Дядя Степа смотрит на нас и просекает ситуацию на мгновение быстрее охранника. Поэтому качок в форме пропустил нокаутирующий удар в подбородок и, заботливо поддерживаемый испытателем Величко, мягко опустился на стул.
Теперь нас трое плюс пленный. Мы выходим на крыльцо.
Несколько представителей «офисного планктона» фирмы «Трейд-Маркет», вдохновляемые прихвостнем Горелова по имени Вовчик, пытаются разогнать стайку ребят с Края Света. Здесь были не только наши с Левой друзья-пацаны, но и девчонки. Развеселая толпа бегала вокруг шести припаркованных на стоянке машин, цепляла к зеркалам заднего вида шарики, цветные ленты, лепили скотчем плакатики, написанные фломастерами: «Долой парковку! Ура паркуру!», «Внимание – газы!». Десятка два зевак, в основном пенсионеры, азартно наблюдали за этой беготней. Судя по тому, как они подбадривают юных хулиганов, старые приняли сторону малых и тоже ополчились на буржуев.
Вот я увидел Леву, вот Лева заметил нашу теплую компанию. И когда разглядел в подробностях – моего батю с пистолетом, дядю Степу с дубинкой, позаимствованной у охранника, меня, не утерпевшего и взявшего «дракончика» на изготовку, – разглядел и обалдел.
