Знакомый голос возник сразу, как только закрылись глаза:
«Ты звал меня?»
«Привет, Денис! Поболтаем?»
«В чем? Чем поболтаем?»
Евграф засмеялся, но, вовремя вспомнив про тетку, уткнулся в подушку.
«Это выражение такое. „Болтать" – не значит „перемешивать". Это говорить о том о сём».
«Я не против. У нас на симпосиях тоже принято обмениваться впечатлениями о том и о сём».
«Симпозиумы? Куча ученого народа читает доклады? По-моему, довольно скучное занятие. Нет, конечно, если ты какой-нибудь академик и находишься в теме, тогда…»
«Евграф, я снова тебя не понимаю. Разве может быть скучно на симпосиях? Если такое произошло, значит, либо хозяин плохой, либо плохо подобраны гости».
«По-моему, на любой серьезный симпозиум каждую кандидатуру обсуждают, прежде чем пригласить… Знаешь, Денис, мне кажется, мы говорим о разных вещах. Ну-ка, просвети потомка!»
«К сожалению, мой опыт невелик. Но я видел, как принимал своих гостей Актеон».
«Ну-ну-ну!»
«Обычно в наш дом приходили восемь мужчин. Дядя и гетер иногда приглашал, но редко, очень редко».
«Почему восемь? Это правило?»
«Нет. Просто в андроне стояло всего восемь клине».
«Стоп, стоп, стоп! Андрон, клине… Что за птицы такие?»
«Птицы? Но я…»
«Извини, опять мой сленг. Я хотел спросить, что означают эти слова?»
«У вас нет андронов? Странно. Как же ваши мужчины обходятся без своей комнаты?»
«Да вот как-то так… Привыкли. А клине – что?»
«На них возлежат гости за трапезой и после, во время беседы».
«То есть приходят, ложатся на кровати, едят и общаются – это и есть ваши симпозиумы? Я правильно говорю?»
«Правильно, только… неправильно. Я тебе расскажу… Актеон приглашал к себе только тех, кого любил и ценил как собеседников. Рабы омывали им ноги, и начиналась сессития».
«А это что?»
«Всего лишь обед, который оплачен всеми гостями в равной доле».
«Вскладчину. У нас так говорят».
«Не вносили деньги лишь гетеры, но они были всегда желанны. В их присутствии беседа становилась острее, игры – веселее».
«И что вы ели? У нас без оливье никогда не обходится».
«Оливье?»
«Салатик такой».
«Такого у нас не было, это верно. Рыба, птица… С соусом очень вкусно! Рабы вносили блюда и ставили их перед каждым гостем на низкие трапедзы».
«Трапедзы – это столы, что ли?»
«Да… Только потом совершалось возлияние Дионису. Конечно, вино было не разбавлено. Когда гости наедались досыта, им хотелось поговорить, посмотреть представления. Актеон читал свои поэмы. Его гости никогда не напивались допьяна, подобно скифам. Известно ли тебе, что пьянство не украшает мужчину?»
«Известно! – усмехнулся Евграф. – Наших мужчин оно тоже не украшает».
«Конечно, все зависит от симпосиарха. Это он решает, в каких долях смешать вино с водой. И конечно, первый кубок – Зевсу».
«Почему Зевсу? Ведь первый уже был – Дионису».
«Но как ты не понимаешь! Разве Дионис, а не Зевс поит виноградники дождевой влагой?! Как же не отдать ему первый кубок разбавленного вина?.. Евграф, а ты любишь веселые песни? Актеон всегда приглашал кифаристов и певцов-кифаредов».
«Люблю. Только у нас на кифаре никто уже не играет».
«А на лире?»
«И на ней тоже. У нас скрипки, пианино, трубы, ударники, электрогитары. Ну и электронная еще музыка. Там вообще нет инструментов. Микросхемы сплошные».
«Микро… то есть маленькие. А схемы? Расскажи мне про все то, что ты сейчас назвал».
«Знаешь, кажется, это невозможно. За два с лишним тысячелетия столько всего наизобретали. Давай я тебе просто как-нибудь дам послушать современные песни. Какую-нибудь группу. Или нет, ты обалдеешь и ничего не поймешь. Лучше классику. Она хоть сколько-то на ваши лиры с кифарами похожа».
«Мне хотелось бы сейчас».
«Как ты себе это представляешь?! У меня здесь ни компа, ни Интернета, ни плеера».
«Я опять ничего не понимаю».
«Ну… Комп – это такая штука для работы, Интернета и всяких игр».
«У нас тоже были игры».
«И во что вы до нашей эры играли? Наверное, в карты?»
«Что такое карты?»
«Бумажки с картинками».
«Бумажки?»
«Вот черт, ты же и бумаги не знаешь! Бумага – то, на чем пишут».
«Я писал на воске. Очень удобно».
«Могу представить! Поверь, на бумаге писать не менее удобно. Ты про игры продолжай».
«О, Евграф, их много. Например, в кости, в мяч. Кости нужно было правильно бросить, а мяч – успеть поймать. Но мне больше нравились те, что предназначались для развитого ума: загадки, ребусы, задачи».
«А в детстве, ну, когда совсем маленьким был, ты во что играл?»
«Я любил лазать по деревьям, наблюдать за облаками…»
«А мне больше нравятся компьютерные игры».
«Это что?»
«Ты сидишь, смотришь в магическое… зеркало, а там тебе показывают людей, животных, ребусы, загадки. Если в Интернет сходить, можно всех твоих философов скачать. С друзьями пообщаться».
«Скачать?»
«В общем, там есть все, чем вы в своем андроне забавлялись, только не живьем, а словно движущаяся картинка. Понял?»
«Нет. А кто показывает? Боги?»
«Какие боги, Денис! Говорю же, микросхемы там. Ну как тебе объяснить…»
«Я вспомнил. В детстве у меня была глиняная свинка. А еще обруч. Я гонял его палкой по земле! Неужели с того момента прошло больше двух тысяч лет?»
Дионисий замолчал. Евграф, догадавшись о причине, тоже.
Разговор возобновился минут через десять.
«Еще до перехода мне было даровано видение – город. Я увидел его сегодня твоими глазами. Но вопросы, словно дикие пчелы, роятся в моей голове».
«Задавай. Я отвечу, если, конечно, смогу. В нашем веке столько всего понапридумано, что иногда люди не знают, как оно работает. Просто пользуются, и всё… Спрашивай».
«Я видел повозку для людей, которую ты назвал автомобилем. Но где спрятаны животные, которые ее тянут?»
«Никаких животных нет. Есть мотор».
«Мотор?»
«Штука такая хитрая. Железная. Не проси объяснить, как устроен и что там внутри происходит. Я вообще-то знаю, но тебе, чтобы только принцип уловить, придется изучить сразу несколько наук».
