Если бы Любовь Никитична явилась за рецептом сама, Саша обязательно бы ее осмотрел, и в базе были бы соответствующие записи. Рецепт получал Данила, никаких сомнений.
Если, конечно, они с Любовью Никитичной не однофамильцы.
А ведь Лиза могла стереть запись сама. Это можно сделать просто по ошибке, база не защищена от несанкционированного доступа.
Лизу напугали следы грязных ботинок, она нервничала и, стараясь проверить, цела ли база, вполне могла случайно удалить запись.
Зазвонил городской телефон, Ника сняла трубку.
– Ты что не звонишь? – спросила мама. – Как дела?
– В воскресенье хоронят Лизу.
– Ты пойдешь?
– Обязательно.
– Елене Сергеевне звонила?
– Нет.
– Ника!
– Я звонила ей вчера. Она знает, что Лиза умерла, и на похороны не пойдет.
– Она сказала, что не пойдет?
– Не сказала, но я в этом уверена.
– Все равно ей надо сказать.
– Скажу. Мам, я всегда была для нее чужим человеком, и сейчас я для нее чужой человек. Ты напрасно думаешь, что я могу смягчить ее горе.
Мама хотела что-то ответить, но тут зазвонил Никин мобильный, и она быстро сказала:
– Пока! Мобильник звонит.
Звонил Федор.
– Нашла несовпадения? – сразу спросил он.
Ника не удивилась. Он правильно понимал, что она говорит и что делает, это она заметила еще у мертвого Лизиного тела. Федор один сразу все понимал, даже маме это не удавалось. А про Кирилла и говорить нечего, Кирилл ухитрялся исказить каждое ее слово. «Какая отличная погода, – восхищалась Ника, глядя в окно. – Погулять хочется». – «Это ты можешь прогуливать, – начинал злиться Кирилл. – А у меня четкая пятидневная неделя». – «Я сказала просто так», – оправдывалась Ника, и настроение у нее сразу портилось.
– Нет, – спокойно и твердо сказала Ника.
– Ника! – Федор понял, что она врет. Кроме него не понял бы никто. – Ника, что ты нашла?
– Ничего, – вздохнула она. – Никаких несовпадений.
Он помолчал и, хотя Ника ни о чем не спрашивала, рассказал про Надежду Ивановну и ее внучатого племянника Сеню.
Потом опять помолчал, и Ника помолчала. Ей снова стало казаться, что они с Федором связаны чем-то неясным, зыбким, но вполне осязаемым.
Очень глупо. У Федора есть любимая девушка, Ника для него никто.
Да и он для нее тоже.
Звонить свекрови было уже поздно, и она отложила это на завтра.
4 марта, суббота
– Нужно узнать, когда хоронят Лизу, – напомнила Уля за завтраком.
– Федор обещал позвонить, когда выяснит, – объяснил Данила.
Жена о чем-то задумалась, нахмурилась.
– Ты с ее родителями знаком?
– Ну… знал в детстве, конечно. Только сто лет их не видел. В последний раз встречались на Лизиной свадьбе. А что?
– Наверное, им нужна помощь.
– Материальная?
– Дан! – возмутилась Уля. – Ты видишь повод для шуток?
– Я не шучу. – Данила отодвинул пустые тарелки, потянулся к чайнику.
– Кто ее родители? – Жена опять нахмурилась. Ее желание всем помогать было детским и искренним, но сейчас Данилу это отчего-то покоробило.
– Понятия не имею. – Он пожал плечами. – Обычные люди, не бомжи, не алкоголики, но и не олигархи. У нее сестра есть, на пару лет нас постарше.
– Ты никогда мне об этом не говорил.
– К слову не приходилось. Лиза иногда племянникам игрушки покупала. – Чай Данила заварил отличный, в меру крепкий, и с удовольствием его отпил.
Однажды Лиза купила дистанционно управляемый танк, Данила с Сашей целый вечер с ним забавлялись, и Лиза боялась, что они сломают подарок для ребенка.
– Нужно позвонить Лизиным родителям и узнать, нужна ли помощь.
Данила промолчал. Он устал от горя, похорон и всего, что с этим связано. А родителям Лизы, скорее всего, сейчас нужно, чтобы их оставили в покое.
Уля доела завтрак, вымыла посуду, направилась в ванную, чмокнув по дороге Данилу в щеку. Зашумела вода, жена наполняла ванну. Звонок своего сотового Данила услышал не сразу, телефон лежал в кармане куртки.
– Ты приходил к Лизе в квартиру и лазил в базу? – сразу спросила Ника.
Даниле показалось, что его мгновенно перенесли из собственной уютной квартиры в потустороннюю реальность, жуткую, страшную. Как в кошмарном сне.
Надо было спросить, что она имеет в виду своей идиотской фразой, но он не спросил. У него заколотило в висках и пересохло во рту.
– Любовь Никитична Оборина твоя родственница?
– Мама, – выдавил Данила. – Как ты узнала?
– У меня две копии базы. До того, как ты в нее залез, и после. Лиза заметила, что в квартире кто-то был. Ты ее напугал.
– Я, когда узнал, от чего парни умерли, ошалел от страха. Не соображал, что делаю. У меня были ключи от их квартиры. Сашка оставлял, когда они с Лизой уезжали, а я потом забыл отдать. – Вода в ванной продолжала шуметь, но Данила на всякий случай отошел подальше.
– Полиция вряд ли на тебя подумает.
– Как бы не так! Им лишь бы кого-нибудь засадить. Вышло глупо, конечно. Ты ментам сказала?
– Нет. Но у них тоже есть копия базы. Лиза сразу отдала второй Сашин комп.
– Знаю. – Данила знал и другое, в той базе, которая попала в полицию, опасной записи не было. Этого никто не знал, только он. – Я тогда просто свихнулся от страха. Но больше всего боялся, что не менты меня заподозрят, а Лиза. Ужасно глупо, я понимаю.
– Ладно, Данила, это останется между нами.
Ника отключилась, но стук в висках не проходил. Данила вернулся в кухню, достал таблетку аспирина, запил минералкой. Хорошее настроение от предстоящего выходного дня исчезло начисто.
Страх, который мучил его последние две недели, снова навалился тяжелой отупляющей усталостью.
Уля вышла из ванной веселая, ласковая.
– Поедем в питомник? – Она прижалась к Даниле, он обнял ее одной рукой.
Он не успел ответить, телефон зазвонил снова.
– Похороны в воскресенье, – сказал Федор.
Данила опять сунул телефон в карман куртки, передумал, поставил заряжать.
– Поедем в питомник?
– Я обещал Безруковой кое-что узнать. – Ему не хотелось никуда ехать. Ему ничего не хотелось.
– Что узнать? – Глаза жены загорелись таким любопытством, что он улыбнулся. Страх немного отступил.
