Итак, впереди роды, впереди важный рубеж в жизни каждой женщины. До мыслей ли о театре? Но Кшесинская не такова. Она не может вот просто взять и уйти. Пишу эти строки, и почему-то вспоминаются слова песни, которая была исполнена на вечере памяти Юрия Визбора…
«Уходя, оставьте свет, в комнатушке обветшалой…»
И самом конце:
«…Уходя, оставить свет – это больше чем остаться…»
Матильда оставила, уходя, правда уходя лишь на время, не просто свет, она оставила сияние русского балета. Она оставила Анну Павлову, которой очень много помогала и в которую верила.
Матильда «предвидела блестящее будущее» Анны Павловой
Вот тут настала пора сказать несколько слов и о коллегах Кшесинской, которые были и добрыми её подругами, и просто «товарками», как она звала некоторых. Но Анна Павлова занимала особое место в иерархии подруг и коллег. Матильда видела её талант и старалась помогать.
Замечательная русская балерина Анна Павлова (1881–1931) не только сама интересна, своими успехами на сцене, но и её любовными драмами, вполне достойными, как и драмы Кшесинской, целой книги.
Во многих официальных биографических справках указывается два отчества балерины – Павловна и Матвеевна. Нужно разобраться, в чём же тут дело? Оказывается, незадолго до рождения Анны её мать, Любовь Фёдоровна Павлова, обвенчалась с отставным солдатом Преображенского полка Матвеем Павловым. Но супружество продолжалось недолго. Тот, кто мог бы считаться её отцом, умер, когда ей не было и двух лет. Был ли Матвей Павлов отцом Анны нет ли, никто точно сказать не мог. Есть версия, что Любовь Фёдоровна была в близких отношениях с московским банкиром и крупным землевладельцем Лазарем Поляковым. Таково мнение и единокровных братьев балерины. У них было отчество и фамилия Полякова. Один из братьев, Владимир Лазаревич, впоследствии стал геологом, приват-доцентом. А вот историк моды Александр Васильев писал, что отцом Анны Павловой мог быть Шабетай Шамаш, караим из Евпатории, взявший при приезде в Россию имя Матвей. Балерина тайну рождения так и не открыла. Возможно, она и самой ей не была известна. Некоторые исследователи полагали, что Анна Павлова ещё в юные годы придумала себе биографию, выучила её и потом всякий раз, когда требовалось, пересказывала её с точностью. Ведь ей приходилось обращаться в высших сферах. Как же там можно было говорить, что она является дочерью обыкновенной прачки, ну а кто отец, ей неизвестно. Слишком много вариантов…
Они с матерью жили очень бедно. Но у матери были достоинства непререкаемые – красота, честность, порядочность… И чувство прекрасного, что и привело к тому, что она однажды сделала дочери очень дорогой подарок – взяла билеты в Мариинку на балет “Спящая красавица”…
Анна вспоминала:
«Когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. “Вот ты и увидишь волшебниц”. Показывали “Спящую красавицу”.
С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс.
– Хотела бы ты так танцевать? – с улыбкой спросила меня мама.
– Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу.
Я люблю вспоминать этот первый вечер в театре, который решил мою участь».
И маленькая Анна заболела сценой. Мать предупреждала о трудностях учёбы, о том, что ждёт там фактически казарменное положение. Она поясняла, что сложно, очень сложно там учиться. Анна отвечала:
– Если это нужно всё перенести ради того, чтобы танцевать, я готова к испытаниям…
Что касается режима в Императорском театральном училище, то тут уж, описывая их, Анна Павлова дополняет мемуары Матильды Кшесинской. Режим, действительно, очень похож на военный, а скорее даже на монастырский.
Анна Павлова рассказала в своих воспоминаниях:
«Поступить в Императорскую балетную школу – это почти то же, что поступить в монастырь, такая там царит железная дисциплина. Из школы я вышла шестнадцати лет со званием первой танцовщицы. С тех пор я дослужилась до балерины. В России кроме меня только четыре танцовщицы имеют официальное право на этот титул. Мысль попробовать себя на заграничных сценах пришла впервые, когда я читала биографию Тальони. Эта великая итальянка танцевала всюду: и в Париже, и в Лондоне, и в России. Слепок с её ножки и поныне хранится у нас в Петербурге».
Путь в балет у Анны Павловой был похожим на путь Матильды Кшесинской. Разве что, поскольку она была моложе, то и позднее – в 1899 году – попала после окончания Императорского театрального училища в труппу Мариинского театра. Что же касается балетных спектаклей, то и здесь было очень много общего. Анна Павлова танцевала во многих классических балетах – «Щелкунчик», «Конёк-Горбунок», «Раймонда», «Баядерка», «Жизель». В становлении Анны Павловой сыграл большую роль балетмейстер Александр Алексеевич Горский (1871–1924), в 1915 году ставший заслуженным артистом Императорских театров. Танцевала она и с Михаилом Михайловичем Фокиным (1880–1942), которого называют основателем современного классического романтического балета, ну и в связи с его эмиграцией – русским и американским хореографом. В балетных спектаклях Михаила Фокина «Шопениана», «Павильон Армиды», «Египетские ночи» балерина исполняла главные роли. А, к примеру, миниатюру «Лебедь» Михаил Фокин поставил специально для неё. Эта миниатюра, впоследствии более известная под названием «Умирающий лебедь», считалась одним из символов русского балета XX века. Существует предание, что последними словами балерины перед смертью на чужбине – с 1914 года она жила в Англии – были: «Приготовьте мой костюм лебедя!»
Смысл прост: ведь миниатюра, как указано выше, стала именоваться «Умирающий лебедь».
Быть может, в те последние минуты жизни она вспоминала детство, юность, учёбу, то есть начала начал своей знаменитой карьеры.
…Перерыв в занятиях. Анна стоит у окна. За окном крупными хлопьями идёт снег. Анна скучала по своему дому, по маме. Занятия отвлекали от грусти. Анна Павлова, как все девочки, занималась танцами, музыкой. Литературе и другим предметам мало уделялось внимания. В основном пение, танцы. Выводили гулять вдоль училища, играли в снежки, в салки. Потом опять занимались, учились. Перед завтраком занимались танцами.
И наконец долгожданное лето. Она приехала на летние каникулы к маме.
Мама и расспрашивала:
– Нравится тебе учёба?
– Очень, очень, но строго только. Режим. Стояла и плакала потом. Я верю, что стану артисткой.
– Конечно, станешь.
Летние каникулы. Цветение жасмина. Благоухали поля, пестрели полевые ромашки, васильки. В июле уже ягодки поспевали – брусника, черника. Она с мамой идут в лес за ягодами. Русская природа! Как она прекрасна, как помогает в творчестве, как помогает в совершенствовании танца. Анна словно бы перенимала гибкость русских берёзок, мягкость разнотравья… И пышное осеннее природы увяданье помогало сыграть «Умирающего лебедя», и волшебство каждого времени помогало войти в сказочные персонажи балетных спектаклей. Недаром французский композитор Шарль-Камиль Сен-Санс (1835–1921), увидев Анну в «Лебеде», с восторгом воскликнул: «Мадам, благодаря вам я понял, что написал прекрасную музыку!»
