– Нет, – сказал Рудольф, на этот раз решительно. – На сегодня с меня хватит. Я позову коллег, и они устроят вас на ночлег. Сон пойдет вам на пользу. Вы ведь только что говорили, что очень устали.
– Это я просто так сказала. Я совершенно не устала, – заявила Кора и тут же спросила: – А зачем звонила Маргрет?
– Она хочет с нами поговорить, – отозвался Рудольф, понимая, что сейчас самое время побеседовать с кем-нибудь из членов семьи Коры Бендер. – И это настолько важно, что она не может ждать до завтра. Она уже едет сюда.
– Вы должны ее прогнать! – взмолилась Кора. – С ней вы только время зря потеряете. Маргрет ничего не сможет вам сказать. Никто ничего не сможет вам сказать, кроме меня.
Рудольф Гровиан печально улыбнулся.
– Полагаю, вы за сегодняшний день сказали уже достаточно. Теперь дня три придется все это разгребать. Посмотрим, сможет ли ваша тетя нам помочь.
Кора снова покачала головой, на этот раз сильнее. И скатилась еще на несколько ступеней вниз.
– Она не сможет прояснить ситуацию! Я ничего ей не рассказывала. Я никому ничего не рассказывала! Мне было стыдно… Вы не имеете права задавать вопросы Маргрет! Говорю вам: она ничего не знает!
Кора вскочила со стула. Ее мозг соскользнул по оставшимся ступеням и нырнул прямо в подрагивающий свет. Она заморгала и взмолилась:
– Оставьте Маргрет в покое! Она не сделала ничего дурного. Никто не сделал ничего дурного, только я. Я убийца, поверьте мне. Я лишила жизни невинное дитя. И Франки! Его, конечно, тоже. Но я просто обязана была убить его, потому что он…
Кора сбилась, забормотала, отчаянно жестикулируя, словно только так могла подчеркнуть истинность своих утверждений и заставить шефа уделить ей еще пару минут.
– Он… Он не знал, как быть. Я сказала, что ему следует быть осторожным. Но он не стал меня слушать. Я сказала ему, что он должен прекратить. Но он не слушал… Вы знаете, что он сделал?
Конечно же, Рудольф Гровиан этого не знал, но довольно живо себе представлял. По всей видимости, она пытается вернуть разговор к своей беременности и выкидышу. Однако то, что последовало за этим, никак не вязалось с предыдущей историей.
– Он набросился на нее, – задыхаясь, прохрипела Кора и часто заморгала. – Он целовал ее. И бил. То целовал, то бил. А потом закричал: «Боже! Боже! Боже!» Он был ненормальным, а я нет. Он бил ее до тех пор, пока она не умерла. Я услышала, как хрустнули ее ребра. Это было ужасно. Я хотела ей помочь, но его приятель крепко держал меня за голову и совал мне в рот свое хозяйство. Я укусила его, и…
Свет снова мигнул, а затем погас. Кора не знала, что делать дальше. Шеф изумленно таращился на нее. Мужчина в спортивном костюме вскочил, в два прыжка оказался у двери и покинул комнату. Диктофон все еще работал, записывая каждое слово.
– Позовите его обратно! – закричала Кора. – Сейчас никому нельзя уходить. Не оставляйте меня одну! Пожалуйста! Я этого не вынесу. Помогите мне! Ради бога, помогите мне! Вытащите меня отсюда. Я не могу находиться в подвале. Я ничего не вижу. Включите свет. Этим вы мне поможете!
Все расплылось у нее перед глазами. Шеф стоял, не двигаясь с места. Он должен был что-то сделать, хоть что-нибудь. Взять ее за руку, удержать, отвести обратно к лестнице. Или хотя бы снова включить свет, чтобы она сама могла найти ступеньки. В комнате было очень темно, лишь несколько зеленых, синих, красных и желтых молний метались, разрывая темноту.
– Отпустите! – хрипела Кора. – Слезай с нее, оставь ее в покое! Прекратите! Прекратите, свиньи! Отпустите меня!
Рудольф Гровиан замер. То, о чем говорила Кора, чертовски напоминало изнасилование, а то, о чем она бормотала прежде, было похоже на убийство. Она упоминала о второй девушке, которая оказалась настолько глупа, что присоединилась к ним. По всей видимости, она не была вымышленным персонажем, как он предполагал прежде.
Одной рукой Кора размахивала возле своего живота, другой – перед лицом, словно отталкивая что-то от себя. При этом ее тело сотрясали рвотные позывы. Рудольф не сомневался: сейчас она снова переживала то, о чем пыталась ему рассказать.
Он видел, как Кора подняла другую руку, словно пытаясь от чего-то защититься. Затем схватилась за голову и закричала:
– Нет!
Она зашаталась, и ее перекошенное, опухшее лицо вдруг расслабилось. Но Рудольф оказался рядом с ней недостаточно быстро. Ему нужно было пройти всего два шага, и все же Кора упала на пол прежде, чем он успел ее подхватить.
Все произошло слишком стремительно. Рудольф ударил себя кулаком по ноге. Ему хотелось бы стукнуть себя по голове или пнуть под зад. Он не вызвал врача, несмотря на следы побоев на ее лице, несмотря на слова Винфрида Майльхофера:
– Я думал, он забьет ее насмерть.
«Кровоизлияние в мозг», – пронеслось у Рудольфа в голове. И он наконец опустился рядом с Корой на колени и приподнял ее голову. Не осознавая, что делает, он зашептал:
– Ну же, девочка, поднимайся. Не надо так со мной. Ну же. Ну же! С тобой ведь все было в порядке.
На лбу у Коры виднелось красное пятно размером с ладонь. Дрожащими пальцами Рудольф убрал волосы, ища другие раны и прекрасно зная, что ничего не увидит.
Но он все же заметил вмятину в лобной кости, белый зигзагообразный шрам у линии роста волос. Кора дышала поверхностно, но ровно. Рудольф поднял ее левое веко, именно в тот момент, когда Вернер Хос снова вошел в комнату. За ним следовали двое коллег, которые должны были присматривать за Корой остаток ночи. Хос сразу же схватился за телефон.
– Она рухнула на пол, – беспомощно произнес Рудольф Гровиан. – Я отреагировал слишком поздно.
Спустя десять минут прибыл вызванный Вернером Хосом врач. Эти минуты показались Рудольфу адом. Несмотря на то что Кора пришла в себя еще до того, как Хос положил трубку, в ней словно угасли жизненные силы. Она позволила поднять себя с пола и посадить на стул. А когда Рудольф попытался положить руку ей на плечо и что-то сказать, слабо отмахнулась от него и всхлипнула:
– Уходите. Почему вы не остановились? Почему не помогли мне? Это вы во всем виноваты.
А затем, обернувшись к Берренрату, спросила:
– Вы не могли бы вышвырнуть его вон? Он сводит меня с ума. Этот человек сломал мою стену. Я не вынесу этого кошмара.
Рудольф Гровиан понял, что должен выйти, иначе она не успокоится. Вернер Хос последовал за ним в коридор. Он несколько раз откашлялся, а затем поинтересовался:
– Как это случилось?
– Как-как, – сердито пробормотал Рудольф. – Она же сказала: я сломал ее стену.
Хос помолчал несколько секунд, а потом спросил:
– А что вы думаете о ее рассказе?
– Пока не знаю. Ну, из пальца она его не высосала. Я еще ни разу не видел, чтобы от вранья люди падали в обморок.
