– От меня твоя мама ничего не узнает.
Тогда-то я и поняла, как это: иметь деньги. Внезапно все стали относиться ко мне приветливо, все те, кто прежде смеялся надо мной или не обращал на меня внимания. Когда мне исполнилось двенадцать, я стала получать от мамы три марки в неделю. И отец тоже регулярно давал мне деньги.
Иногда я удивлялась, почему мама ни разу не хватилась пропавших монет. Не знаю, то ли со временем она стала невнимательной, то ли я убедила ее в том, что я – самый набожный человек в этом мире. Возможно, мне все же это удалось. Я признавала ее правоту, какую бы чушь она ни несла. Помогала ей по хозяйству, добровольно мыла посуду, вытирала пыль и снимала белье с веревки, чтобы мама могла уделить больше времени Магдалине. Я поступала так всегда, когда испытывала угрызения совести. А это случалось часто, потому что у меня было многое, а поделиться с Магдалиной я могла редко.
Я отказывалась от ужина, если после обеда так наедалась сладкого, что не могла проглотить больше ни кусочка. А маме заявляла:
– Сегодня днем во время молитвы у меня возникло желание покаяться.
Конечно же, она считала, что подобная чуткость – это прекрасно.
Я с удовольствием ходила за покупками. Говорила:
– Мама, пожалуйста, позволь мне это сделать. Я молодая и сильная, мне нетрудно носить тяжести. А тебе нужны силы для того, чтобы заботиться о Магдалине.
А потом я заявляла, что лучше пойду в «Альди»
[6], потому что там дешевле.
– Нельзя ведь склонять торговцев к искушению наживой.
И мама считала, что я ее лучшая помощница и многому научилась у Спасителя. Иногда она говорила, что гордится мной.
А когда я рассказывала Магдалине о том, как облапошила маму, та отвечала:
– Нужно обманывать ее как можно чаще. Тупость должна быть наказана.
Магдалина думала, что я хожу в город только ради того, чтобы потом рассказать ей, что и где происходит. Я никогда не говорила ей, почему на самом деле предпочитаю «Альди». Там было легче воровать и рядом был «Вулворт»
[7].
Добрая половина того, что я приносила домой, была не оплачена. В «Альди» я таскала сладости и даже некоторые продукты, которые должна была купить по поручению мамы. В «Вулворте» брала заколки, помады и другие мелочи, которые легко было спрятать в карман куртки, но которыми я сама пользоваться не могла. Я продавала эти вещи на школьном дворе.
Я воровала очень ловко. На вид – милая, безобидная девочка, никто бы не заподозрил меня в злом умысле. Многие знали, кто я. Кассирша из «Альди» жила на нашей улице, для нее я была всего лишь несчастным ребенком. А в «Вулворте» одна из продавщиц была подругой Грит Адигар, и там тоже все шло как по маслу.
Никто ни о чем не подозревал. Даже те, кто покупал у меня краденые вещи. Достаточно было сказать:
– Тетушка снова прислала посылочку. Но что мне делать со всей этой чепухой? Мама прибьет меня к кресту, если увидит с накрашенными губами.
И мои подруги радовались, потому что могли купить все это за полцены.
Теперь у меня была куча денег. Марки на карманные расходы, которые давал мне отец, те, что я таскала из маминого кошелька, и доходы со школьного двора. Я почти ничего не тратила, копила как деньги, так и лакомства. Часто у меня в сарае было столько сладкого, что я не могла все это съесть. Летом под мешками из-под картофеля растаял шоколад. После того как это случилось, я стала кое-что брать с собой в школу и угощать других детей. Тогда они заявляли, что я их лучшая подруга, и ссорились за право поиграть со мной на перемене.
А я постоянно играла жизнью Магдалины. Это было как с лестницей: однажды наберешься храбрости и пройдешь под ней, а потом ничего не случится. И тогда ты делаешь это снова и снова. В какой-то момент ты начинаешь думать, что невезения, которое могло бы тебя преследовать, просто не существует. Но судьбу не обманешь, в отличие от матери, у которой не все дома. Однажды, когда никто этого не ожидает, она нанесет удар.
Долгое время мне казалось, что мои поступки никак не влияют на состояние Магдалины. Что бы я ни делала, ей по-прежнему было то хорошо, то плохо, смотря с какой стороны посмотреть. Лейкемию она поборола. По словам врачей, спустя пять лет можно будет смело говорить о полном исцелении.
Конечно же, мама связывала выздоровление Магдалины с нашими молитвами. Даже врачи утверждали, что это чудо. И это при том, что я вообще перестала молиться. Стоя на коленях перед крестом, я придумывала истории для Магдалины.
Однажды я рассказала ей о том, что у меня появилась настоящая подруга. На тот момент мне было почти тринадцать лет и я легко могла купить дружбу. В сарае у меня было восемьсот марок, и я знала, что в этом вопросе Магдалина ошибалась: за деньги можно купить все.
История с подругой взволновала мою сестру. Мне пришлось описать ей эту девочку. Магдалина хотела знать подробности. Какого она роста? Толстая или худая? Красивая или нет? Разговариваем ли мы о мальчиках? Влюблялась ли она уже в кого-нибудь? «Как думаешь, ты могла бы разок привести ее к нам домой? Чтобы я на нее посмотрела…»
После обеда мы сидели у окна в спальне, Магдалина на кровати, а я – у окна. Нам была видна улица. Когда по ней проходила хорошенькая девочка, я подводила Магдалину к окну. Взяв ее руку в свою, я стучала в стекло. Это привлекало внимание девочки, и она поднимала голову. Потом удивленно качала ею, думая, наверное, что мы дуры.
Я же рассказывала Магдалине, что моя подруга хорошо понимает, как осторожно мы должны себя вести, и только поэтому покачала головой.
Однажды всю вторую половину дня я потратила на покупки, а Магдалине сказала, что подруга пригласила меня в кафе и угостила клубничным мороженым с взбитыми сливками. А потом разливалась соловьем, рассказывая о мальчике, в которого она влюблена. Но он об этом не знает.
На следующий день я сообщила Магдалине, что мы написали этому мальчику письмо. И что моя подруга попросила меня его подбросить. Ложь! Ложь! Ложь! Иногда мне казалось, что вся моя жизнь – одна сплошная ложь.
Глава восьмая
Рудольф Гровиан начинал злиться – не на Кору Бендер, а на себя. В голове у него пронеслось предупреждение Маргрет Рош: Кора закроется, можете не сомневаться. Проклятье! Он подошел к делу не с той стороны. Но можно ведь просунуть ногу в закрывающуюся дверь. Некоторое время Рудольф ходил вокруг да около, но верного тона подобрать не смог. Упомянув о визите Маргрет, он всего лишь закрыл дверь на несколько дополнительных замков.
На вопрос, о чем именно солгала ему Маргрет Рош и что такое ужасное она украла, Кора ответила:
– Разбирайтесь сами, это ваша работа. Вам за это платят.
