Больше всего меня заинтересовало письмо одной девочки. Она была всего на полгода старше меня, а у нее уже был парень. У него была своя комната, и им там никто не мешал. Когда они оставались одни, он трогал ее, совал палец ей в трусики. При этом у него напрягался половой орган, а у нее в трусиках становилось мокро. Девочка хотела узнать, нормально ли это. Ей было стыдно из-за влаги, однако ее парню это нравилось. Кроме того, он был старше ее. Лет семнадцати.
В ответе на письмо говорилось, что мокрые трусики – это нормально, так и должно быть. Для мужчины влага – признак сексуального возбуждения женщины. Благодаря этому он понимает, что она готова к половому акту.
Господи, как же мне было стыдно! Я спрашивала себя, что же теперь думает обо мне отец. Не считает ли он, что я таким образом хочу его завести? Мне стало дурно. Внезапно все перевернулось с ног на голову.
Когда в тот вечер отец пришел домой, я тут же ушла к себе в комнату – я не смогла бы сидеть вместе с ним в кухне. Стоило ему появиться на пороге, как мое лицо вспыхнуло. Отец заметил, что со мной что-то происходит. Магдалина тоже это заметила. Поев, отец снова уехал. Мама пошла в гостиную, а я стала мыть посуду. Магдалина осталась в кухне и поинтересовалась, что со мной.
– У тебя лицо вдруг покраснело как помидор.
Я рассказала ей о письме в журнале. Сначала только о нем. Магдалина подумала, что у меня появился парень, и потребовала, чтобы я рассказала больше. Обо всем, что мы с ним делали.
– Меня никогда больше так не тронут, – сказала я.
– Что значит «никогда больше»? – спросила Магдалина. – Значит, это уже было? Ну же, Кора, не жеманничай, признавайся.
Я отказывалась. Но она настаивала, пока я все не выложила. Магдалина внимательно выслушала меня, а когда я закончила, заявила:
– Покажи мне, как именно он тебя трогал.
Когда я выполнила ее требование, она меня высмеяла.
– Это не считается! Можешь не переживать на этот счет. Отец просто проверял, не намочила ли ты постель. В этом нет ничего такого. Как бы там ни было, он твой отец. Это все равно, как если бы тебя касались мама или врач. Подумай, как часто мать трогает меня там, внизу, когда делает клизму или моет. Если бы в этом было что-то непристойное, она была бы лесбиянкой. А врачи… Ты даже представить себе не можешь. Когда им нужно сделать анализ мочи, они не дожидаются, пока ты сходишь в туалет. Мне вставляют катетер. Нет, поверь мне, отец не сделал ничего дурного. Насилуют совершенно иначе.
Она знала об этом от одной девушки, вместе с которой лежала в больнице. Та промышляла на панели, принимала наркотики и пила. И вот у нее отказала печень. Та девушка рассказывала Магдалине, что во всем виноват ее отец. Он изнасиловал ее еще до того, как она пошла в школу. Сначала пальцем, потом – по-настоящему.
– Наш отец ведь не делал этого, правда? – уточнила Магдалина.
Я покачала головой.
– Вот видишь, – успокоила меня сестра. – Тебе не о чем беспокоиться. Если не веришь мне, спроси у Маргрет.
Но я не стала этого делать. Если отец не сделал ничего дурного, зачем мне говорить об этом Маргрет? Это моя проблема, раз уж я дурно истолковала действия отца. Я решила, что он уже стар для этого. Как же я ошибалась!
Это были истинные грехи, желания плоти. Речь шла не о жарком из телятины. Речь шла о старике, который не мог контролировать свои инстинкты. Тогда я еще не знала, что есть два типа людей. А когда узнала, это случилось снова.
В апреле, за три недели до того, как мне исполнилось четырнадцать, я проснулась среди ночи. Мне захотелось в туалет. Сначала я обрадовалась, что не намочила в очередной раз постель. Я пошла в темноте в ванную и не заметила, что отца нет на кровати. В ванной я включила свет и увидела его. Он стоял у умывальника. Пижамные штаны были спущены до колен. Трусы он тоже спустил и двигал рукой вверх и вниз. Я знала, что он делает – мальчики в школе рассказывали об этом.
Слово, которым это обозначали, казалось мне вульгарным. И то, что мой отец делал это, в то время как я решила видеть в нем безобидного старика, было ужасно. Еще ужаснее было то, что я не могла не смотреть на него. А хуже всего было вот что: отец наверняка увидел меня, ведь я открыла дверь и включила свет. Но он не остановился. Его лицо, издаваемые им звуки – все было отвратительно.
Внезапно он обернулся ко мне.
– А ну, марш в постель! – рявкнул отец. – Что ты бродишь как привидение?
Я завопила в ответ:
– Мне нужно в туалет!
– Так помочись в постель! – выпалил он. – Ты же обычно так и поступаешь.
Он закричал так громко, что наверняка разбудил маму и Магдалину. Но его это не волновало. Я решила, что это подло с его стороны – орать на весь дом. Я ведь не виновата в том, что мочусь в постель. Он сам всегда так говорил. «Это слезы души», – повторял отец. А потом шел в ванную.
Я побежала обратно в комнату и бросилась на кровать, совсем забыв о том, что хотела в туалет. Пару минут спустя отец вошел следом за мной. Сел рядом, стал гладить по голове. Он вымыл руки – я чувствовала запах мыла.
Отец смотрел на меня так, словно хотел ударить. Но вместо этого заплакал и принялся бормотать:
– Извини меня.
Он ревел, словно трехлетний ребенок, разбивший коленку. Мне это показалось едва ли не более отвратительным, чем остальное. Успокоившись, отец произнес:
– Надеюсь, ты поймешь меня, когда станешь старше. С природой не поспоришь. Что же мне делать? Есть женщины, которым можно за это заплатить. Но для них я всего лишь клиент. Когда я один, я могу хотя бы представлять, что делаю это с женщиной, которая меня любит. Каждому человеку нужно чувствовать, что его любят, даже старику.
– Раньше я тебя очень любила, – отозвалась я и чуть не расплакалась.
Как я и опасалась, мама и Магдалина проснулись от его крика. Утром за завтраком мать странно смотрела на меня, но не поинтересовалась, что произошло. Когда в обед я пришла из школы, Магдалина пристала ко мне с расспросами. Каждый раз, когда мама выходила из кухни, она просила:
– Ну, расскажи же! Что он сделал? Тронул тебя пальцем? Или вставил по-настоящему?
Я покачала головой. Мне не хотелось рассказывать ей о том, что произошло на самом деле. Да в этом и не было нужды. Магдалина прекрасно представляла себе, что я могла увидеть. Она давно уже знала, зачем отец ходит в ванную по ночам.
Он часто стучал в соседнюю дверь и говорил маме, что опять поступит так, как тот тип из Библии, который оросил своим семенем землю. Мол, не мучает ли ее совесть из-за того, что он постоянно вынужден грешить таким образом.
Магдалину это развлекало.
– Он еще довольно бодренький, наш старичок. Однако в этом возрасте многие так себя ведут. Со стариками обычно хуже всего, можешь мне поверить. Особенно если они не могут сделать то, что им хочется. А теперь рассказывай. Ты правда видела, как он это делал?
