– Вам стоило бы открыть Библию, господин Бурте. Там все написано. Она по-своему пытается сказать нам правду. Проституткой была Магдалина.
Покачав головой, Рудольф улыбнулся.
– Магдалина провела предварительную работу, а в подвале они довершили начатое. Если вы мне не верите, попробуйте включить цветомузыку. Или поставьте Коре Бендер песню «Song of Tiger». Готов спорить, что именно это послужило толчком, а вовсе не госпожа Франкенберг. Она сама сказала: это была песня. На всякий случай возьмите с собой санитара, когда будете ставить эксперимент. Я видел у вас парочку крепких ребят…
Медленно направляясь к двери, Рудольф выложил последний козырь. Факт номер три.
– И, при случае, спросите у госпожи Бендер, сколько капель воды зачерпывает наркоман из унитаза, чтобы придать наркотику нужную консистенцию.
Профессор Бурте нахмурился.
– Зачем мне…
Рудольф Гровиан уже положил ладонь на дверную ручку.
– Вы меня поняли. Дайте ей набор для укола. И пусть проверят кожу госпожи Бендер, каждый ее сантиметр. Если вы найдете хоть один шрам, который дает повод сделать заключение о применении садомазохистских практик, я уволюсь из органов правопорядка. Но мне не придется этого делать.
Он открыл дверь, шагнул в широкий коридор и произнес:
– Подумайте о песне, господин профессор. К сожалению, я не рискнул ее включить. Но при следующей возможности наверстаю упущенное. Если госпожа Бендер оказалась здесь из-за моих методов ведения допроса, то ими же я ее отсюда и вытащу. Это я вам обещаю, господин Бурте.
Уходя из клиники, Рудольф был в ярости и в то же время чувствовал себя совершенно беспомощным. У него не было даже аттестата зрелости, карьеру он сделал исключительно благодаря своим пробивным качествам. Разве он сможет спорить с профессором, если до этого дойдет? Он не мог требовать даже проведения контрэкспертизы.
Вернувшись в Хюрт, Рудольф открыл телефонный справочник. Эберхард Браунинг, это имя он нашел дважды – телефон адвокатской конторы и домашний. Набрал номер конторы. К сожалению, поговорить с доктором Браунингом не удается, а встречу дружелюбная секретарша могла предложить только на следующий день. Проявив настойчивость, полицейский все же сумел добиться того, чтобы его соединили с адвокатом.
Когда Рудольф Гровиан назвал свое имя и причину, по которой решил позвонить, Эберхард Браунинг пришел в замешательство. В телефонной трубке послышалось:
– Ах, господи, шеф!
Негромкий смешок – и снова деловой тон.
– Я бы так или иначе попросил вас о встрече в ближайшее время. Возникла некоторая неясность…
Рудольф Гровиан не дал ему договорить.
– Некоторая? – Он позволил себе рассмеяться, хотя ему было не до смеха. Затем снова заговорил, энергично и напористо. – Я был бы вам очень признателен, если бы вы уделили мне немного времени. Понимаю, что вы заняты, но мое время тоже чего-то стоит. В ближайшие дни я буду занят, а дело не терпит отлагательств.
Да еще как не терпит! Судя по тому, как вел себя Бурте, экспертиза близилась к завершению. Если это чертово заключение окажется у прокурора… В голове у Рудольфа роились объяснения Бурте, напоминая растревоженное осиное гнездо. На его месте мог быть кто угодно, кто находился бы в сопровождении женщины…
По всей видимости, это не совсем так. По крайней мере, он, Рудольф, не был в сопровождении женщины, когда Кора на него бросилась. Именно в этом все дело. Он слышал, как она перечисляла: хребет, шея, горло… Рудольф не заметил, что его собеседник колеблется. И только когда в трубке послышалось протяжное «да», вернулся к разговору.
– Посмотрю в календаре… – сказал адвокат.
Что увидел там Эберхард Браунинг, полицейский так и не узнал, зато услышал вопрос:
– Вам подойдет сегодняшний вечер? У вас есть мой домашний адрес?
– Да.
– Хорошо. В восемь часов вас устроит?
– А нельзя ли немного раньше?
Сейчас еще четырех не было, и полицейский не знал, чем занять себя до вечера. Вряд ли он сможет сосредоточиться на чем-то, пока все это не будет наконец позади.
– Как насчет шести? Или в это время вы будете ужинать?
Они сошлись на семи.
Положив телефонную трубку на рычаг, Рудольф заварил кофе и, выпивая первую чашку, еще раз прослушал кассету.
Мне просто хотелось жить, жить нормальной жизнью!
И вот это:
Гереону не нужно было этого делать.
«Оральный секс, – подумал Рудольф. – Мечта Магдалины. Вот почему Кора Бендер взбесилась, когда ее муж попытался доставить ей “особенное удовольствие”». В какой-то мере это все объясняло.
За второй чашкой кофе он по памяти зафиксировал описание подвала. Реконструкция получилась потрясающей. Рудольф видел перед собой бутылки на полках, за ними – зеркало. И на фоне всего этого – низенький толстенький парень, насыпающий белый порошок на тыльную сторону ладони, слизывающий его и откусывающий кусок лимона. «Текила, – подумал Рудольф. – Текила, кокаин и «подвинься чуток, Бёкки». Собственная похоть вернулась к ней бумерангом! Что за чушь?! Однако у него были показания Маргрет Рош, о том, что ее племянницу мучили кошмары, в то время, когда воспоминания были еще свежи.
Рудольф задумался, пришла ли Кора в себя, сумела ли вернуться самостоятельно. Проклинает ли она его за то, что он сделал с ней, за то, что он, несмотря на свои обещания, бросил ее в подвале одну.
Пришел Вернер Хос, принес кое-какие новости, оторвав Рудольфа от мрачных размышлений. Пока что не было информации по поводу местонахождения Оттмара Деннера, а Ганс Бёккель по-прежнему оставался лишь именем на бумаге. В больницах Гамбурга они до сих пор ничего не нашли. Но зато Уту Франкенберг отпустили домой.
Чудесно! С ней обязательно нужно будет поговорить. Может быть, Франки когда-нибудь рассказывал ей, где занимался музыкой с друзьями. Положив записи допроса в сумку, Рудольф отправился в Кельн.
На месте он был минута в минуту. Эберхард Браунинг жил в четырехэтажном старинном здании, очень ухоженном, фасад был украшен лепниной и недавно оштукатурен. Но Рудольф почти не обратил внимания на дом. После звонка сработал электромеханический замок и дверь подъезда открылась.
За ней обнаружился темный холл, в котором царила приятная прохлада. Пол был выложен черно-белой плиткой. В голове у Рудольфа промелькнули слова Коры: Пол был инкрустирован маленькими зелеными камешками. Нужно будет найти этот дом.
Здесь был лифт, но Рудольф предпочел подняться по лестнице. Квартира Эберхарда Браунинга находилась на третьем этаже. Большие старинные комнаты с высокими потолками, огромными оконными проемами, изысканным антиквариатом и несколькими пышными комнатными растениями в нишах. Все двери в холл были открыты. Его окутывал мягкий вечерний свет.
