– Как это? – всерьез обеспокоилась я.
– Да очень просто. Я видел его позавчера собственными глазами, когда он садился в «Бристоле» в лифт и потом, когда из того же лифта выходил с мисс Элизабет Норманн.
– Значит, он с ней виделся!
– И полагаю, весьма тесно, имею право допускать, что они не откажут себе в этом и в дальнейшем.
– Вы ошибаетесь, дядя, – сказала я немного раздраженно. – Яцек был в Варшаве всего несколько часов. Его вызвали из Парижа по делу о каких-то документах, и в тот же вечер он должен был возвращаться. Я полностью уверена, что он уехал.
– Ну и ладно, – согласился дядя Альбин. – В любом случае с ней он увиделся.
Я с большим трудом выдавила следующий вопрос:
– А… а долго ли он был у нее?..
Дядя неделикатно рассмеялся:
– Ах, ты об этом! Ну, как бы это сказать? Пребывал он в ее комнатах где-то час. Ты знаешь его лучше меня и потому легче можешь сделать какой-то вывод.
Я посмотрела на него почти со злостью. Он развлекался, и, похоже, его веселило мое беспокойство. Сдается мне, он воображал, что я ревную. Я вовсе не такая, но мало приятного в том, что муж на целый час запирается в номере отеля с какой-то рыжей приблудой!
– Вы снова ошибаетесь, дядя! – сказала я холодно. – Я прекрасно знаю: Яцека ничего не может связывать с ней…
– Я и в малейшей степени не намерен ставить под вопрос твою веру о нравах супруга, – перебил он меня с серьезностью, напоминающей насмешку.
– Потому что ничто не сумеет ее разрушить, – подчеркнула я, но на всякий случай осторожно, чтобы дядя не заметил этого, трижды стукнула пальцем по дереву.
– Тем лучше, – кивнул он. – Впрочем, в данном случае я и не питал никаких подозрений. Яцек, выходя с ней, был бледен, зол и явно с трудом владел собой. Мне показалось, разговор их был не из приятных.
– Вот только не ясно отчего, – заметила я, – они провели тот разговор в номере, а не в холле или же ресторане.
– Это совсем не удивительно, – пожал дядя плечами. – Мы догадываемся, что могло быть темой этого разговора, а такие вопросы, не можешь не признать, не выставляют на обозрение и возможность подслушать – хотя бы того же персонала или соседей по столику. Если речь обо мне, я бы не переживал всерьез относительно их встречи.
– Почему?
– Потому, милая моя, что при первом же удобном случае я расспрошу ее о Яцеке.
– Вы скажете, что знаете его?
– Боже сохрани! Скажу, что видел ее в компании молодого джентльмена, которого я порой встречаю. И постараюсь, чтобы она выразила свое мнение о нем. Таким-то образом можно будет перевести разговор на интересующую нас тему. А поскольку я дам очаровательной Бетти понять, что в основе моего интереса лежит ревность, в отдельных вопросах смогу продвинуться куда как далеко.
Мы тщательно обсудили это. Когда я уже уходила, дядя меня придержал:
– Ах, малышка. Позволь с благодарностями вернуть тебе ссуду. Вот тысяча злотых.
Я нисколько такого не ожидала и пыталась сопротивляться:
– Но, дядя, мне вовсе не нужны сейчас деньги. Это совсем не важно…
– Нет-нет, – упирался он. – Важнее некуда. Если бы не то, что в приемном пункте надо называть фамилию получателя, я бы отослал их тебе почтой в Холдов.
– Должно быть, вам, дядя, в последнее время везло, – заметила я, пряча деньги в сумочку.
– Да, милая. Как видно, одно твое присутствие в Варшаве приносит удачу в игре с Тото. Я его обставил на изрядную сумму. Тото и его друзей. А они люди состоятельные.
И только сейчас я вспомнила о Тото. Даже сама удивилась, что могла так надолго забыть о нем. Надо бы задуматься над этим. Собственно говоря, Тото скучный. О чем с ним можно говорить?.. Интересуется он делами, к которым я, скажем прямо, равнодушна. Забавным бывает, лишь когда я притворяюсь отстраненной, задумчивой или когда я занята кем-то другим. Тогда только он становится чуточку живее. Но одно достоинство у него несомненное: широта. Год назад, когда мы были с Яцеком в Таормине и я написала Тото, что тоскую по Блумсу (тогда еще любимый мой Блумс был живым), Тото за день взял паспорт, визы и привез мне Блумса самолетом. Он, который не терпит собаку даже в машине! Везти его из Варшавы аж на Сицилию. И не забыл о трубочках с кремом. Да, у него точно есть свои достоинства. Но нет нужды скрывать от самой себя, что он мне отчасти надоел. В тот момент, в Таормине, он понравился даже Яцеку, который уже привык к проявлениям обожествления по отношению ко мне со стороны многих мужчин. Помню, как он мне тогда сказал:
– Я полагал, он только заигрывает с тобой, но теперь думаю, тут более глубокое чувство. А я не ожидал, что он сподобится на глубокие чувства.
Я ответила коротко:
– В отличие от меня.
Это успокоило Яцека. Он с серьезным видом поцеловал мне руку, промолвив:
– Я всегда верил в твой инстинкт и в твой хороший вкус.
Поскольку Тото тогда в тот же вечер выехал в Варшаву, больше мы об этом не говорили. Но это был широкий жест. Правда, с Блумсом на обратном пути было множество хлопот. Он пропал в Неаполе, и Яцеку пришлось целый день искать его. В результате мы опоздали на поезд. В Венеции дурашка прыгнул в воду за какой-то чайкой, а поскольку как раз подплывал вапоретто
и я боялась, что тот его переедет, Яцек и один господин из тамошнего консульства прыгнули в канал, спасая собаку.
Это был рыцарский поступок с их стороны. Я жалела лишь о том, что на берегу собралась толпа и глупо смеялась над нами. Правда, оба они и в самом деле выглядели довольно забавно в своей мокрой одежде. Все закончилось хорошо, и все то путешествие, включая хлопоты, устроенные Блумсом, оставили бы лишь приятные воспоминания, если бы не дурное настроение Яцека. Правда, он ничего мне не сказал, но я догадывалась, что его снова начала одолевать ревность к Тото. По этой-то причине он даже к Блумсу стал относиться без симпатии, а когда Тото встретил его на варшавском вокзале, Яцек поздоровался с такой холодной вежливостью, что Тото даже удивился.
Я решила не сообщать ему о своем возвращении из Холдова. Увы, случилась досадная неожиданность: когда позвонила Роберту, ответила горничная и сказала мне: пан вот уже два дня не в Варшаве. Кажется, во Львове, но она точно не знает. Не знала также, и когда он вернется. Поскольку вечер у меня был свободен, мы отправились с Тото на ужин. А после в большой компании – к нему на бокал шампанского.
Уже среди ночи заявился Владек Бжеский и привел с собой двух танцовщиц, некогда выступавших в «Адрии», молодых и красивых венгерок, очень забавных. Те продемонстрировали нам несколько танцев, из тех, естественно, которые нельзя показывать в публичных местах. Было это достаточно неприлично, но весьма интересно. Туля нечеловечески напилась. Уперлась, что со старшей из этих девиц она станцует. Естественно, вышел из этого сущий кошмар. Мужчины от смеха чуть не лопались.
