Понедельник
Утром Яцек постучал ко мне в спальню и сказал тоном несколько удивленным:
– Тебе звонит какой-то иностранец, который не желает называть свою фамилию. Хочешь ли с ним поговорить?
В первую секунду я подумала о Роберте, и мне сделалось ужасно жаль. Только через миг я поняла, что ведь бедный Роберт мертв. Но тогда отчего этот человек не желает открыть своей фамилии? Ни с одним иностранцем, которых я знаю, у меня нет такого рода отношений, чтобы делать из них тайну.
– Может, это какой коммивояжер? – пожала я плечами. – Они часто пользуются подобными наглыми фокусами. Спроси у него, по какому делу.
Но, словно предчувствуя, что это может оказаться чем-то важным, я выскочила из постели и накинула халат. Яцек вернулся с известием:
– Этот господин – а говорит он на слабом французском с голландским, кажется, акцентом – утверждает, будто должен переговорить с тобой по делу, которое для тебя очень важно. Я сказал, что я твой муж, однако он настаивает на разговоре с тобой.
Подходя к аппарату, я и понятия не имела, в чем дело, но едва лишь отозвалась, как услышала вопрос:
– Это вы писали письма в наше агентство в Брюсселе по поводу некоей дамы?
– Да-да. Это я.
– По поручению начальства я приехал в Варшаву, чтобы представить вам результаты наших поисков.
– Слушаю. Слушаю вас.
– Это не телефонный разговор. Я просил бы назначить мне время и место встречи.
Я заколебалась. Показаться публично с каким-то детективом было бы неуместно. Я уже и так наделала проблем встречами с дядей Альбином. Пригласить его к себе не могла из-за Яцека. Другого выхода не было. Следовало решиться пойти к нему.
Я спросила:
– А где вы остановились?
– Отель «Полония». Номер 136. Могу вас ждать у себя?
– Да. Буду в двенадцать.
Я положила трубку и некоторое время не отходила от телефона. Яцек в соседней комнате слышал весь разговор. Что он мог понять? Только то, что я договорилась с неким иностранцем встретиться у того в отеле. Можно не сомневаться: Яцеку это не понравится. Нужно осторожней разговаривать по телефону, но теперь, не имея возможности предоставить мужу объяснения, приходилось отказать ему в них.
Я прошла в столовую и приказала подавать завтрак. Яцек сел напротив, делая вид, будто просматривает газету. Через минуту не выдержал:
– Кто телефонировал?
Я посмотрела на него с укоризной:
– Мой дорогой, а спрашиваю ли я тебя, когда тебе звонят какие-нибудь дамы?
– Нет. Прости, я не думал, что это тайна.
– Именно тайна. У каждого могут быть свои секреты. Представь себе, например, что это тот господин… мой первый муж, за которого я тайно вышла замуж.
Удар был болезненным. Яцек побледнел, поднялся и вышел из комнаты. Мне стало его немного жаль. Бедолага и так бродит по дому как изгнанник, которого в любой день могут выставить за дверь. С момента своих откровений он ни разу не отважился меня приласкать. Всегда был слишком чувствителен. Естественно, я не могла пока возвратить атмосферу доверительности, хотя, признаюсь, мне этого порой очень не хватало.
Не прошло и пары минут после полудня, как я уже была в отеле. Честно говоря, почувствовала приятное разочарование. Не пойму почему, но детектива я представляла себе толстяком среднего возраста, с маленькими проницательными глазками и с плохо выбритой щетиной. Тем временем меня встретил высокий, очень приятный юноша скандинавского типа: худощавый блондин с симпатичными голубыми глазами и выразительными, четко очерченными губами. Одет он был со вкусом, а фигура его смотрелась превосходно. Окинул меня заинтересованным взглядом и спросил:
– Госпожа Реновицкая, как полагаю? Позвольте представиться: ван Хоббен.
– Мне уже доводилось где-то слышать эту фамилию, – сказала я, поскольку она и правда отпечаталась в моей памяти.
– Это очень возможно, если вы бываете во Фландрии.
– Ах, верно, – осенило меня. – Естественно. Замок Хоббен. Чудесный средневековый замок.
Юноша наклонил голову:
– Когда-то он был имением моих предков.
Наверняка не врал. Каждая деталь его внешности, каждое движение и даже манера разговора выдавали породу. Он придвинул мне стул. Садясь, я спросила:
– А теперь у вас детективное агентство?.. Или это для развлечения?..
Он непринужденно рассмеялся:
– Ах, если бы. Я всего лишь один из работников этого агентства. А коль речь об оправдании моих занятий… наверняка с определенной точки зрения решающей в этом оказалась азартная жилка.
– Вы такой молодой, – заметила я.
Он и правда выглядел самое большее на двадцать два – двадцать три года. Если бы не губы, на которых мелькала порой печальная саркастическая улыбка, я бы подумала, что передо мной неоперившийся студентик.
– Это не всегда означает отсутствие опыта, – сказал он со значением.
Однако, похоже, замечание мое воспринял болезненно, поскольку прочистил горло и потянулся за папкой, из которой извлек стопку бумаг.
– Перейдем к делу, – начал он. – Итак, прежде всего я должен сообщить вам, что мисс Элизабет Норманн и танцовщица кабаре Салли Ней – одна и та же персона. Несколько человек опознали ее в Буэнос-Айресе. В том не может быть ни малейшего сомнения.
– Неужели? – воскликнула я торжествуя.
– Да. Вы не ошиблись. Впрочем, эта особа, как нам удалось установить, в разных странах использует разные имена. До настоящего момента мы насчитали их двенадцать.
– А кстати, не использовала ли она моей фамилии? – спросила я с беспокойством.
Он взглянул на меня очень внимательно:
– А у нее были бы к тому какие-то основания?
Я пожала плечами:
– Если кто-то использует множество фамилий, можно быть уверенным, что делает он это безо всяких законных оснований.
Он отрицательно качнул головой:
– Как мадам Реновицкая она не выступала нигде. Лишь однажды, в прошлом году в Риме, а потом во время путешествия в Ливию использовала польское имя… – Он наклонился над бумагами: – Галины Ящолт. Ужасно трудная фамилия. – Улыбнулся мне доверительно. – У поляков такие же трудности с иностранными фамилиями?
– О нет, – возразила я. – Разве что с фламандскими. Никогда не могла совладать с ними.
– Я бы охотно дал вам урок, если вы наведаетесь к нам в страну, – поклонился он не без оттенка легкого флирта.
– Из этого следует, что в Варшаве вы пробудете недолго?
– Мне необходимо уехать отсюда как можно скорее. Есть пара очень важных дел. Одно в Гданьске, второе в Копенгагене. В Варшаве же я впервые. Охотно остался бы здесь на более продолжительное время. Как город, так и его обитатели очень мне нравятся.
