Чувствуя, что каждый нерв в ней натянут до предела, Макси тем не менее сохраняла внешнее спокойствие. Ею овладела жгучая ненависть порожденная чувством стыда за то, что она вообще позволила ему прикоснуться к ней.
— Далеко не все, что мне удалось узнать о вас за эти двадцать четыре часа, меня порадовало, Ангелос. Вы мне противны! — заявила она, направляясь к лифту. — Черт возьми, не вздумайте сбегать! — В одно мгновение он оказался рядом с ней. — Кто вы такая, Макси Кендалл, что позволяете себе говорить со мной в таком тоне?
— Хватит… Я не желаю больше это слышать, — нервно пробормотала она.
— На этот раз вы меня выслушаете, — гневно пригрозил он, преградив ей путь к лифту. Его худое лицо сделалось жестким, черные глаза гневно сверкали. — Думаете, я не знаю, как мало вы раздумывали, когда согласились переехать к Лиланду? Вы его едва знали. Вы были тогда никем. Вы думаете, я не заметил, что вы не испытываете к нему ни малейшего влечения?
Не готовая к такой атаке, Макси смущенно пробормотала:
— Я… я…
— По сути дела, вам с ним было невыносимо скучно, вы даже не могли это скрыть. Вы с трудом выносили его прикосновения и, несмотря на это, прожили с ним три года. По-вашему, так ведет себя женщина, у которой есть представления о морали? Вы торговали собой ради модных тряпок…
— Это неправда! — ошеломленно воскликнула Макси.
— И ни разу за это время вы не сказали себе: «Я могла бы обойтись без всего этого. Я достойна лучшего. Я не должна так жить!» — Ангелос бушевал, продолжая изрыгать грубые насмешки. — Так что не говорите мне, что я все не так понял. Я сужу по тому, что вижу. Вы не испытывали к нему никаких чувств. Вы просто выставили себя на продажу, а он оказался платежеспособным покупателем!
Макси почувствовала, как к горлу подступает тошнота, она продолжала пятиться, подняв руки, словно пытаясь заслониться от него.
— Нет, нет… — слабо протестовала она.
— А я, несчастный идиот… несмотря на все это, меня влечет к вам! — Ангелос взмахнул руками, в ярости на нее и на себя. — Я не хотел покупать вас… а может быть, просто хотел сохранить видимость, что у нас все по-другому… что, поскольку наше влечение взаимно, вы со мной вовсе не из-за моего богатства!
Макси стояла как изваяние. Теперь она знала, что он о ней думает. Как будто случился взрыв и тысячи осколков вонзились в нее, заставляя обливаться кровью от каждого произнесенного им слова.
— Я никогда вам этого не прощу, — прошептала она. — Лиланд не был моим любовником. Мы заключили соглашение. Все это было лишь игрой…
Ангелос выругался по-гречески.
— Не принимайте меня за идиота.
Макси уставилась на него невидящим взглядом, презирая себя даже за попытку оправдаться. Этим она выдала свою слабость, словно ее и вправду волновало мнение этого заносчивого грека. Такое ее гордость вынести не могла.
— Держитесь от меня подальше теперь… Вы выбрали свой путь в жизни задолго до того, как мы встретились. Чего же вы ждали? — презрительно бросил он.
Из груди Макси вырвался похожий на рыдание смех, но она туг же замолчала, резко отвернувшись, чтобы он не увидел готовых политься слез.
— Только то, что обычно принято. — Вскинув голову, она тряхнула золотистыми волосами, ясный взгляд снова горел огнем. — Я лишь хочу вести обычную, нормальную жизнь, и однажды, когда все это будет уже позади, именно так и случится. Вы, Ангелос, мне и даром не нужны. Я бы ни за что не стала заниматься с вами любовью. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно? Вам никогда не получить то, чего вы добиваетесь!
Ангелос смотрел на нее так, словно не мог отвести глаза, и ненавидел ее за это.
Макси пристально взглянула на него, ощутив в душе доселе незнакомое ей злорадство.
— Неприятное известие, не правда ли? Меня вам не удастся заполучить, — тихо произнесла она, с пугающей ясностью сознавая, что обстановка накалилась до предела, и в то же время не в состоянии справиться с непреодолимым соблазном хоть как-то уколоть его.
— Однако, что вам из-за этого переживать? Ведь вы, похоже, начисто лишены настоящих чувств.
— А чего вы от меня хотите? — Ангелос с трудом подавлял ярость. — Я просто не способен полюбить и никогда не полюблю женщину вроде вас!
— Ах эта честность… она режет как ножом, — проговорила она в ответ, чувствуя, что сердце пронзает острая боль. Сама того не замечая, она вся трепетала. — И все же вас влечет ко мне? Знаете, Ангелос, мне доставляет удовольствие видеть это.
Чувственные губы Ангелоса дрогнули, он сжал зубы. В его поразительных черных глазах кипели злоба и гордость.
— Благодарю, вы чудесным образом помогли мне избавиться от комплекса неполноценности. Теперь я знаю себе цену! — бросила она срывающимся голосом.
— Какой же вы можете быть дрянью… Раньше я не замечал в вас этого. — Его акцент заметно усилился.
Макси могла бы высмеять его, но презрение в его голосе по-прежнему обжигало.
— Что ж, назовите мне цену одной ночи с вами. Во сколько бы вы себя оценили?
— Вам не по карману, — заверила его Макси, презрительно оглядывая его, словно Ангелос только что вылез из канавы. — Видите ли, Ангелос, я учусь на своих ошибках. В следующий раз я соглашусь жить с мужчиной, только если он станет моим мужем. К ее удовольствию, Ангелос побледнел как полотно.
— Если вам хоть на миг пришла в голову такая безрассудная…
— Разумеется, нет, — чеканя слова, проговорила Макси. — Но теперь вы понимаете, почему я никак не смогу с вами позавтракать, в постели или нет. Ведь связь с хамоватым греком-миллионером повредила бы моему новому имиджу.
— Я выбью каждое слово этого разговора из вашей дурной головы, когда мы будем вместе. — Потеряв самообладание, Ангелос готов был броситься на нее.
— Как же до вас медленно все доходит. Мы никогда не будем вместе, Ангелос, — ответила Макси и с этими словами, гордо выпрямившись, вошла в лифт.
Очутившись снова на улице, Макси почувствовала, что ее бьет озноб. Позабыв, что у нее с собой нет денег, она остановила такси. Мысли путались в голове, бессвязные образы сменяли друг друга с бешеной скоростью.
Как могло случиться, что два малознакомых человека столько времени терзали друг друга? Почему ей доставляло удовольствие наблюдать, как он захлебывается от бессильной ярости? А теперь ей делалось плохо от одного лишь воспоминания об этом.
Ангелос Петронидес причинил ей страдание, но она никогда больше его не увидит, пыталась успокоить себя Макси. Даже самый стойкий из мужчин не пожелал бы пережить такое снова. Тем более Ангелос. Он ожидал, что она с готовностью бросится в его постель, как какая-нибудь жадная до денег потаскушка. Вместо этого она нанесла удар по его непомерному самолюбию, заставила его дрогнуть… и тем не менее сейчас она ощущала удивительное, ужасное чувство утраты.
