От хорошей икры я ни при каких обстоятельствах не могу отказаться. Наверное, это самая моя большая слабость. И хотя по понятным причинам в тот вечер у меня не было решительно никакого аппетита, должен признаться, что я съел-таки несколько ложечек в попытке утешиться в своем горе. Возможно даже, что я немного переел, потому как уже с час мне не очень-то весело. Пожалуй, мне следует немедленно выпить содовой. Как только почувствую себя лучше, вернусь и закончу свой рассказ; думаю, тогда мне будет легче это сделать.
Вообще-то, мне вдруг действительно стало нехорошо.
Яд
Было, наверное, около полуночи, когда я возвращался домой. У самых ворот бунгало я выключил фары, чтобы свет не попал в окно спальни и не потревожил спящего Гарри Поупа. Однако беспокойство было напрасным. Подъехав к дому, я увидел, что у него горит свет – Гарри наверняка еще не спал, если только не заснул с книгой в руках.
Я поставил машину и поднялся по лестнице на веранду, внимательно пересчитывая в темноте каждую ступеньку – всего их было пять, – чтобы нечаянно не ступить лишний раз, потом открыл дверь с сеткой, вошел в дом и включил в прихожей свет. Подойдя к двери комнаты Гарри, я тихонько открыл ее и заглянул к нему.
Он лежал на кровати и не спал. Однако он не пошевелился, даже не повернул голову в мою сторону, а только тихо произнес:
– Тимбер, Тимбер, иди сюда.
Я распахнул дверь и быстро вошел в комнату.
– Остановись. Погоди минутку, Тимбер.
Я с трудом разбирал, что он говорит. Казалось, каждое слово стоило ему огромных усилий.
– Что случилось, Гарри?
– Тсс! – прошептал он. – Тсс! Тише, умоляю тебя. Сними ботинки и подойди ближе. Прошу тебя, Тимбер, делай так, как я говорю.
Я вспомнил Джорджа Барлинга, который, получив пулю в живот, прислонился к ящику с самолетным двигателем, схватился за живот обеими руками и при этом что-то говорил вслед немецкому летчику тем же хриплым шепотом, каким сейчас обращался ко мне Гарри.
– Быстрее, Тимбер, но сначала сними ботинки.
Я не мог понять, зачем нужно снимать их, но подумал, что если он болен – а судя по голосу, так оно и было, – то лучше выполнить его волю, поэтому нагнулся, снял ботинки и оставил их посреди комнаты. После этого я подошел к кровати.
– Не притрагивайся к постели! Ради бога, не притрагивайся к постели!
Он лежал на спине, накрытый лишь одной простыней, и продолжал говорить так, будто был ранен в живот. Пижама в голубую, коричневую и белую полоску вся взмокла, он обливался потом. Ночь была душная, я и сам вспотел, но не так, как Гарри. Лицо его было мокрым, подушка вокруг головы пропиталась потом. Я решил, что его сразила малярия.
– Что с тобой, Гарри?
– Крайт
[39], – ответил он.
– Крайт? О господи! Он тебя укусил? Когда?
– Помолчи, – прошептал он.
– Послушай, Гарри, – сказал я и, наклонившись к нему, коснулся его плеча. – Нужно действовать быстро. Ну же, говори скорее, куда он тебя укусил.
Он по-прежнему не двигался и был напряжен, точно крепился, дабы не закричать от острой боли.
– Он не укусил меня, – прошептал он. – Пока не укусил. Он лежит у меня на животе. Лежит себе и спит.
Я быстро отступил на шаг и невольно перевел взгляд на его живот, или, лучше сказать, на простыню, которая закрывала его. Простыня в нескольких местах смялась, и невозможно было понять, что под нею.
– Ты правду говоришь, прямо сейчас на твоем животе лежит крайт?
– Клянусь.
– Как он там оказался?
Глупый вопрос, потому что, конечно, Гарри не валял дурака. Лучше было попросить его помолчать.
– Я читал. – Гарри заговорил медленно, с расстановкой, выдавливая из себя слова и стараясь не двигать мышцами живота. – Лежал на спине и читал и вдруг почувствовал что-то на груди, за книгой. Будто меня кто-то щекочет. Потом краем глаза увидел крайта, он полз по пижаме. Небольшого, дюймов десять. Я понял, что лучше мне не шевелиться. Да и не мог я это сделать. Просто лежал и смотрел на него. Думал, что он проползет по простыне.
Гарри умолк и несколько минут не произносил ни слова. Взгляд его скользнул по простыне к тому месту, где она прикрывала живот, и я понял, что он хотел убедиться, не потревожил ли его шепот того, кто там лежал.
– Там была складка, – проговорил он еще медленнее и так тихо, что я вынужден был наклониться. – Видишь, вот она. В нее он и забрался. Я чувствовал, как он ползет по пижаме к животу. Потом он перестал ползти и теперь лежит там в тепле. Наверное, спит. Я тебя уже давно жду.
Он поднял глаза и посмотрел на меня.
– Как давно?
– Уже несколько часов, – прошептал он. – Уже несколько, черт побери, часов. Я не могу больше лежать неподвижно. Мне хочется откашляться.
В том, что Гарри говорит правду, не приходилось сомневаться. Вообще-то, на крайтов это похоже. Они ползают вокруг человеческих жилищ и любят тепло. Странно только то, что змея до сих пор не укусила Гарри, а укус у нее смертельный. Ежегодно в Бенгалии, главным образом в деревнях, крайты убивают довольно много людей.
– Хорошо, Гарри, – заговорил я тоже шепотом. – Не двигайся и ничего больше не говори без надобности. Ты же знаешь – если его не пугать, он не укусит. Сейчас мы что-нибудь придумаем.
Неслышно ступая, я вышел из комнаты, взял на кухне острый ножик и положил его в карман брюк на случай, если что-то произойдет, пока мы обдумываем план действий. Вдруг Гарри кашлянет, пошевелится или сделает что-нибудь такое, что испугает змею и она его укусит, тогда я надрежу место укуса и высосу яд. Я вернулся в спальню. Гарри по-прежнему был недвижим, и пот струился по его лицу. Он следил за тем, как я иду по комнате к кровати, ему не терпелось узнать, что я затеял. Я остановился возле него в раздумье.
– Гарри, – зашептал я, почти касаясь губами его уха, – лучшее, что я могу сделать, – это очень осторожно стянуть с тебя простыню. А там посмотрим. Мне кажется, я смогу это сделать, не потревожив змею.
– Не будь идиотом.
Голос его прозвучал бесстрастно. Каждое слово он произносил медленно и осторожно, и фраза не прозвучала грубо.
– Но почему?
– Она испугается света.
– Тогда, может быть, быстро сдернуть простыню и сбросить змею, прежде чем она успеет укусить?
– Почему бы тебе не пригласить врача? – спросил Гарри.
Его взгляд выражал то, о чем я бы и сам мог догадаться.
– Врача? Ну конечно. Вот именно. Сейчас вызову Гандербая.
