К чему могли привести такие действия? Не пирровой ли победой оборачивался разгром интеллигенции?
"…Я обязан с горечью признать, — писал Горький в марте 1918 года, — . большевизм — национальное несчастье, ибо он грозит уничтожить слабые зародыши русской культуры в хаосе возбужденных им грубых инстинктов" (14).
"Бесшабашная демагогия большевизма, — продолжал он через две недели, — возбуждая темные инстинкты масс, ставит рабочую интеллигенцию в трагическое положение чужих людей в родной среде" (15).
"Надо что-то делать, необходимо бороться с процессом физического и духовного истощения интеллигенции, надо почувствовать, что она является мозгом страны, и никогда еще этот мозг не был так нужен и так дорог как в наши дни" (16).
Через несколько месяцев после захвата власти большевистские руководители поняли, что страна не сможет существовать без достаточно большого количества образованных специалистов, тех кого Ленин сначала довольно презрительно определил простым термином — "эти маленькие интеллектуалы". Их нужно было готовить в университетах годами, им нужно было прививать навыки работы в специализированных учреждениях. Совет Народных Комиссаров РСФСР (советское правительство) одобрил 2 августа 1918 года декрет, написанный утром того же дня Лениным и названный "О приеме в высшие учебные заведения РСФСР", в котором было дано следующее распоряжение:
"Комиссариату народного просвещения подготовить немедленно ряд постановлений для того, чтобы. были приняты самые экстренные меры, обеспечивающие возможность учиться для всех желающих, и никаких не только юридических, но и фактических привилегий для имущего класса не могло быть. На первое место безусловно должны быть приняты лица из среды пролетариата и беднейшего крестьянства, которым будут предоставлены в широком размере стипендии" (17).
Тем самым Ленин потребовал, чтобы вузы перешли к срочной подготовке контингента так называемых "красных специалистов" из рабочих и беднейших крестьян. Он разбил эту задачу на две части: /1/ набор в вузы детей пролетариев и крестьян и /2/ немедленное рекрутирование на должности руководителей местных фабрик, заводов и государственных учреждений тех, пусть недостаточно образованных, но выражавших лояльность к новым властям и рвавшихся к тому, чтобы заместить собственными персонами руководителей "из бывших". "Надо поучиться у них, у наших врагов, нашим передовым крестьянам, сознательным рабочим на своих фабриках, в уездном земельном отделе у буржуазного агронома и пр., чтобы усвоить плоды их культуры", — заявил Ленин (18). Эта задача казалась ему исключительно важной и главное — посильной. Он не доверял "старым спецам" — интеллигенции, оставшейся от прежнего строя, и требовал от карательных органов пристально следить за каждым шагом профессионалов-интеллектуалов:
"Мы ими должны пользоваться во всех областях строительства, где, естественно, не имея за собой опыта и научной подготовки старых буржуазных специалистов, сами своими силами не справимся. Мы… пользуемся тем материалом, который нам оставил старый капиталистический мир. Старых людей мы ставим в новые условия, окружаем их соответствующим контролем, подвергая их бдительному надзору пролетариата и заставляем выполнять необходимую работу. Только так и можно строить… Тут необходимо… насилие прежде всего… Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие пролетариату возможности контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы. Одновременно надо учиться у них. При всем этом — ни малейшей политической уступки этим господам, пользуясь их трудом всюду, где только возможно" (19).
Направляя чекистам это циничное и по сути и по форме требование (причем демагогически называя большевистских, то есть чекистских надсмоторщиков пролетариатом), Ленин видимо был уверен в том, что только так надо относиться к тем, без кого его власть не могла в принципе существовать.
Меньше года понадобилось советским властям, чтобы в дополнение к чекистам учредить еще один орган следящий за деятельностью ученых и финансирование науки. Эти функции вменили в обязанность Социалистической Академии общественных наук, учрежденной 1 октября 1918 года ленинским декретом. Хотя в названии академии фигурировало слово об общественных науках, но с самого начала было решено, что эта организация будет вести контроль и финансировать и естественные, а не только общественные науки (впрочем, вначале большевикам представлялось гораздо более важным контролировать науки общественные). То, насколько эта Академия была далека от сфер академических, говорит такой факт — почти весь состав "академиков" (43 из 52 её действительных членов) был назначен советским правительством и не имел даже отдаленного касательства к ученым занятиям. Академиками назвали Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Бонч-Бруевича, Крупскую, Коллонтай и менее "ответственных товарищей", а также деятелей международного социалистического движения вроде японского коммуниста Сэн Катаямы и чешского социал-демократа Карла Каутского. Теперь Соцакадемия получала целевым образом средства на высшее образование и науку и распределяла их по своему усмотрению. Еще одной функцией академии стало спешное обучение (вначале в срок, не превышавший года) партийных функционеров, и уже к началу 1919 года в ней "обучалось" 2743 слушателя.
Главой академии был назначен М. Н. Покровский (1868–1932) — большевик, близкий к Ленину, именовавший себя историком и занимавший пост в правительстве: он был заместителем наркома просвещения РСФСР. Он долгое время (в 1906–1917 годах) жил в эмиграции, примкнул к большевикам задолго до 1917 года и после захвата большевиками власти был назначен на видные административные посты.
Помимо контроля за распределением финансов на науку через Соцакадемию, Покровский постарался взять в свои руки и контроль за направлением научных исследований в стране. С этой целью он провел через советское правительство решение о передаче функций контроля за научными исследованиями, ведущимися в стране, специально созданному по решению ВЦИК в начале 1919 года Государственному Ученому Совету под его руководством.
Свою главную задачу как историка Покровский видел в том, чтобы писать учебники для школ (20) и вузов (для них он издал курс лекций под названием "Борьба классов и русская историческая литература", 1924), его перу принадлежала также пятитомная "Русская история с древнейших времен" (издана в 1910–1915 годах). Известный историк А. А. Кизеветтер, член-корреспондент Российской АН, высланный в сентябре 1922 года из страны и исключенный из членов АН, так характеризовал труды по истории Покровского: "Он поддался искушению превратить науку в служанку партийной политики" (21). Именно Покровский в должности заместителя наркома образования стал внедрять в университеты и другие вузы преподавателей-большевиков и замещать ими тех, кто якобы не соответствовал критериям новых властителей. Эта большевизация среднего образования и высшей школы привела к резкому понижению уровня преподавания и научных исследований в стране. По сфабрикованным доносам многие из лучших преподавателей были не только удалены из сферы образования, но и подверглись административным и уголовным преследованиям (кроме этого большое число выдающихся российских ученых, академиков Петербургской Академии наук, умерло от голода в Петрограде, Москве и Казани в первые три-четыре года после революции).
