Другой случай произошел в 1966 году, когда жена Яна Эрнестовича Стэна, Валерия Львовна, после ареста мужа также отбывшая десятилетний срок в лагерях как жена врага народа, обратилась в ЦК КПСС с требованием восстановить справедливость и публично признать, что подписанная М. Б. Митиным статья "Философия" в 57 томе "Большой Советской Энциклопедии" (5) была на самом деле написана её мужем. Валерия Львовна уже была реабилитирована Генеральной Прокуратурой и отмахнуться от её письма было невозможно, поэтому из ЦК его направили в Институт философии АН СССР, где тогдашний секретарь парторганизации Л. Н. Митрохин пошел к работавшему в том же институте Митину и предложил академику напечатать любое нейтральное по форме и духу сообщение, в котором положительная роль Я. Э. Стэна в развитии философии в СССР была бы отмечена. Как позже писал Митрохин:
"Академик М. Б. Митин воспринял мои предложения как едва ли не кощунственную попытку поставить под сомнение его преданность великому делу. Он не мог допустить мысли, что существует такая шкала ценностей, по которой можно в чем-то упрекнуть его, верного идеологического опричника, готового по первому жесту высокого начальства оболгать и растерзать кого угодно" (6).
Митрохину пришлось сформировать комиссию для изучения обоснованности требования жены Стэна. Трое её членов для начала обратились в редакцию БСЭ, где первый заместитель главного редактора Л. С. Шаумян вынул из стоявшего за его спиной шкафа два подготовленных в 1936 году к печати сигнальных экземпляров 57-го тома энциклопедии. В первом под статьей "Философия" (5) стояла фамилия автора Я. Э. Стэна (этот том после ареста Стэна был снят с печати и остался в единственном экземпляре в шкафу у Шаумяна), а во втором (отпечатанном и разосланном подписчикам) указывались две фамилии авторов (М. Митин и А. В. Щеглов (8)). Сравнение текстов обеих статей (кстати, огромных по объему) показало их полную идентичность за исключением последнего абзаца. В нем Митин с Щегловым бичевали автора статьи, которую они у него украли:
"Беспощадным резцом марксистского анализа Сталин вскрыл в 1930 году буржуазно-меньшевистскую природу попыток ревизии марксистской философии… В лице своих руководителей и "идеологов" (Карева, Стэна) и подавляющего большинства своих приверженцев меньшевиствующий идеализм оказался прямой агентурой троцкизма и зиновьевщины на философском фронте, идеологическим прикрытием антипартийной и антисоветской деятельности троцкистско-зиновьевской банды" (8).
Митрохин после обнаружения членами комиссии доказательств плагиата собрал коммунистов. У Митина, состоявшего в той же парторганизации, спросили, как случилось, что статья арестованного и расстрелянного автора вышла под его фамилией. Он прикинулся невинно подозреваемым и сказал, что ничего не знает о том, как его фамилию "подверстали" под труд Стэна. Тогда члены комиссии поехали в отдел кадров Академии наук СССР, нашли там старое дело Митина, сданное в 1939 году при выдвижении его в академики, и в нем увидели составленный и подписанный им самим и подобающим образом зарегистрированный список его трудов, и в нем Митин преспокойно указал среди его публикаций именно эту статью.
Попутно, как говорят в таких случаях, были обнаружены еще многочисленные факты плагиата, которым Митин пробавлялся на протяжении всей его жизни. Оказалось, что в нескольких книгах, опубликованных им под своим именем, он беззастенчиво списывал страницами тексты других авторов, полагая, что последние не посмеют возразить против воровства, учиненного столь влиятельной персоной. По предложению Л. Н. Митрохина коммунисты исключили Митина из партии (страшное наказание для столь высокопоставленного партийного деятеля). Однако следующая же по рангу партийная инстанция решила ограничиться выговором. Но кресло главного редактора журнала "Вопросы философии" Митину пришлось освободить, и его занял И. Т. Фролов, хотя Митин остался в редколлегии журнала. Из-за разразившегося скандала Митину пришлось покинуть и философский факультет МГУ, где он был профессором, а также освободить пост заместителя академика секретаря Отделения философии и права Президиума АН СССР.
Однако через год тяга Митина к воровству чужих текстов всплыла снова. Вышла очередная его книга "Опыт Октября и закономерности социалистической революции, М., 1967". Сотрудники редакции журнала "Вопросы философии", где Митин еще числился членом редколлегии, без труда обнаружили, что текст новой книги составляют слепленные вместе отрывки из множества статей, опубликованных в разных номерах их журнала в течение нескольких лет. Главный редактор Фролов собрал коллектив редакции (в нее входил также давний приятель Митина, тоже ставший академиком АН СССР, Ф. В. Константинов). То, что произошло на этом собрании, хорошо передает рассказ одного из принявших в нем участие:
"Во время разбирательства, прямо на собрании парторганизации, кто-то показал вышедшую книгу… Здесь проявился еще один, а то и два характера: М. Б. Митин и Ф. В. Константинов — два академика сталинского призыва… Для всех… было очевидно, что сам Митин не пишет. Тот, кто за него писал, тоже далеко не ходил за текстами, кусками беря их из других публикаций — благо Митина никто читать не будет… Выяснилось, что вся [книга] составлена из обрывков статей, опубликованных в "Вопросах философии". Собрали расширенное заседание редколлегии журнала. Повестка дня: плагиат академика Митина. Выступают, осуждают, вдруг тоненький голосок Ф. В. Константинова: "Вот о таких-то делах, Марк Борисович, и передают по Би-би-си". По старой привычке клеит противнику "политику", "шьет дело". Ответ Митина не менее кинжальный: "Кроме вас, Федор Васильевич, этого и некому туда передать". Такой обмен ударами. Ну и в заключение выступил сам Митин, показав класс "старой школы". Он поднялся и сказал о себе в третьем лице: "Я требую с гневом осудить поступок коммуниста Митина, чтоб другим впредь было неповадно так поступать". (9).
В результате обнаружения нового факта воровства чужих текстов, Фролов добился, чтобы из редколлегии журнала Митина удалили. Ему пришлось уйти и из Института философии АН СССР и перейти в 1967 году на работу в Институт конкретных социальных исследований, а в 1970 году в Институт государства и права. Скончался он в 1987 году.
Точно так же не смог создать ни одной серьезной научной работы за всю свою жизнь и П. Ф. Юдин. Его двигал наверх Сталин как проводника своих интересов. В 1933–1934 годах он был внедрен в круги ближайших надсмотрщиков над Максимом Горьким. Он помогал готовить 1-ый съезд советских писателей, исполняя роль секретаря-организатора съезда. В 1930-е годы он недолго служил одним из личных референтов Сталина. Затем он полюбил, пребывая одновременно в многих "ипостасях", ничем себя серьезно не утруждать. Ведь работая начальником сразу в нескольких местах, можно было и не отдавать всё время работе: в 1932–1938 годах он был директором Института Красной Профессуры, числясь в 1933–1937 еще и главным редактором журнала "Литературный критик", в те же годы (1934–1937) находясь на очень ответственных должностях в аппарате ЦК ВКП(б) (в ролях то заместителя заведующего Управлением агитации и пропаганды, то заместителя заведующего Отделом печати). В 1937–1947 он был директором Объединения государственных книжно-журнальных издательств (ОГИЗ) — и в этой должности проводил в жизнь исключительно грубую политику большевиков в области печати, совмещая в 1939–1944 годах эту работу с должностью директора Института философии АН СССР. В 1946–1947 он был понижен до уровня главного редактора журнала "Советская книга", затем в 1947–1953 руководил газетой "За прочный мир, за народную демократию", в 1953 году прошел в академики АН СССР, но вместо выполнения научных функций был определен на должность заместителя главы Верховного комиссара советской зоны оккупации Германии и позднее (вплоть до 1959 года) был послом в Китайской Народной Республике. Он был депутатом Верховного Совета СССР (1950–1958) и членом ЦК КПСС (1950–1961).
