Однако, когда академик П. Н. Константинов (руководитель сети сортоиспытательных станций СССР) обязал провести научную проверку яровизации в контролируемых условиях (сходные по размеру участки, сходные условия выращивания, внесения удобрений и пр.), то 5-летние исследования яровизации на 54 сортоучастках, разбросанных по всей стране, доказали отсутствие прибавки урожая от яровизации и даже падение сборов пшеницы во многих случаях (10). Разрекламированное предложение Лысенко оказалась блефом, примитивным обманом. Тем не менее, не обращая никакого внимания на результаты научных проверок, сталинская пресса продолжала в газетах пропаганду успехов яровизации. Ведь обещания и "научные выкладки" Лысенко и ему подобных (см., например, (11)) не просто импонировали верхам, они воспринимались с большим удовлетворением, вселяли надежды в руководителей ЦК партии. На их фоне нстоящие ученые не могли предложить ничего, что чудесным образом изменило бы становившееся всё хуже положение.
А хитроватый Лысенко и ему подобные быстро сообразили, чем нужно завоевывать доверие властителей: они выдавали мошеннические обещания, противоречащие науке, ничем реально не подкрепленные, но зато завораживающе действовавшие на Сталина и его подчиненных. Лысенко уже стало ясно, что яровизация провалилась, но он знал, чего от него ждут на верхах, где Сталин призывал отказаться от старых норм, не обращать внимание на советы якобы заскорузлых спецов с их будто бы закостеневшими канонами. Поэтому, замалчивая провал яровизации, Лысенко продолжал ромогласно трубить о победе на "фронте яровизации" и заявил даже, что на её основе "создал" новую науку — "стадийную теорию развития".
Осознав провал его первого научного "открытия", он продолжил обещать партии, правительству и дорогому товарищу Сталину, что его научная мысль не стоит на месте. Он объявил, что знает, как решить проблему с ускоренным выведением новых сортов взамен утерянных в ходе коллективизации. В конце 1932 года, а затем в январе 1933 года он пообещал"…в кратчайший срок, в два с половиной года, создать путем гибридизации сорт яровой пшеницы для Одесского района, который превзошел бы по качеству и количеству урожая лучший стандартный сорт этого района — саратовский "Лютесценс 06"2…" (11). За такой срок вывести сорт было принципиально невозможно, так как на это нужны были, по крайней мере, двенадцать лет (год-два на получение исходных улучшенных форм, три-пять лет, в лучшем случае, на отбор наиболее перспективных растений и проверку их генетической стабильности, еще года три на внутрихозяйственное предварительное конкурсное сортоиспытание, два года на размножение лучших отобранных линий, еще три года на государственное сортоиспытание). Такая схема была закреплена соответствующим законом, принятым в стране еще во времена Ленина (параметры закона были в свое время разработаны под руководством профессора Тимирязевской академии П. И. Лисицына на основании мирвого опыта и знаний о расщеплении гибридов в поколениях и на других правилах генетики и селекции). Требования закона должны были неукоснительно выполняться всеми селекционерами в стране. Лысенко же сделал вид, что он требований закона не знает и не хочет о них слышать, поскольку большевистская партия (значит, Сталин) требовали выводить сорта за два с половиной года. Объяснять, как удастся обойти требования ленинского закона и принципы мировой практики, он не стал. "Такое обещание мог сделать только человек, твердо уверенный в возможности выполнения своих обязательств", — написал в статье о лысенковских намерениях его главный помощник Донат А. Долгушин. Всё заменила шумиха в прессе. Кремлю были просто обещаны золотые горы. Надо ли говорить что никогда ни одного сорта ни одной сельскохозяйственной культуры из рук Лысенко не "выпорхнуло".
Еще одним "эпохальным" обещанием стало его заявление, что он решительно поправит дела с низкими урожаями картофеля — второго хлеба жителей страны. В начале 1932 года он объявил, что нужно коренным образом поменять сроки посадки картофеля. Клубни закапывают в землю весной, они остаются в земле на лето, а летом часто мало дождей, растения развиваются с трудом. Если перейти к летним посадкам, то основное развитие переместится на осень, в это время влаги в почве больше, дожди чаще, растения будут развиваться лучше, и поздней осенью можно будет собрать гораздо больший урожай картофеля. Лысенко заявил, что этими преимуществами дело не ограничится, и что "порода" (то-есть генная структура) картошки, благодаря летним посадкам, оздоровится. За год-два хороших условий гены картофеля оздоровятся, и в последующем такой "наследственно оздоровленный" картофель принесет огромную пользу стране. Лысенко применил в объяснениях именно этот термин — "наследственно оздоровленный". Это уже был небывалый научный прорыв. Осенние дожди оздоровят гены!
Он напечатал на многих языках народов СССР серию статей и брошюру о гипотетических чудесных последствиях летних посадок. Новая идея полностью, по его словам, отвергла законы "буржуазной" генетики, хотя у автор идеи не располагал данными ни одного эксперимента, это была свободная фантазия плохо обученного человека, не понимающего ни сути дела, ни методов, требуемых для подтверждения его гипотезы. Отказ от генетики не был ни на чем основан.
Для людей, прославляющих Сталина, доступ на трибуны был открыт, их поощряли безмерно, приглашали в президиумы съездов, награждали орденами, о них печатали статьи в газетах и журналах. Лысенко прекрасно это понял, он был талантливым пиарщиком, как бы сказали сейчас. Он выступал на коллегиях наркоматов, на заседаниях Президиума ВАСХНИЛ, его всюду продвигал Н. И. Вавилов, который поддержал идею яровизации как новаторскую на заседании Наркомзема СССР и Президиума ВАСХНИЛ еще в 1930 году. Летом 1931 года Вавилов как Президент ВАСХНИЛ подписал постановление Президиума этой академии об ассигновании на работы Лысенко из бюджета ВАСХНИЛ огромной по тем временам суммы в 30 тысяч рублей. Вавилов приглашал Лысенко 29 марта 1932 года поехать с ним в США на генетический конгресс, сообщая, что на конгрессе "будет для генетика много интересного" (хотя Лысенко ничего в генетике не смыслил). В том же 1932 году он поддержал выдвижение Лысенко в члены Всеукраинской Академии наук (украинские академики тогда провалили Лысенко на этих выборах), в 1933 году Вавилов выдвинул его на Ленинскую премию (члены Комитета Покровский, Бухарин, Деборин и другие разумно от такого решения воздержались). В 1934 году Вавилов продолжил продвигать "человека из народа" и 8 февраля 1934 года представил Лысенко в члены-корреспонденты АН СССР (кандидатуру члены академии отклонили).
Причину интереса Вавилова к Лысенко я постарался объяснить еще в первом издании моей книги "Власть и наука" (первое русскоязычное издание, США, 1983 г.). Лысенковские фантазии воспламенили Вавилова именно потому, что в них он увидел выход из тяжелого положения, в котором очутился сам. С момента открытия для Вавилова в советской России Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур (позднее переименован во Всесоюзный институт растениеводства) Вавилов многократно делал публичные обещания в ближайшее время использовать собранную им и постоянно пополняемую в ходе зарубежных поездок коллекцию культурных и дикопроизрастающих растений для выведения новых перспективных сортов растений. Именно под эти обещания советское правительство из года в год выделяло его институту огромные средства: достаточно напомнить, что к 1938 году в его институте работало более 1700 сотрудников, в то время, как численность штатных сотрудников расположенного в том же Ленинграде Физико-технического института А. Ф. Иоффе вплоть до 1940-х годов не превышала сто человек (из них будущие Нобелевские лауреаты Л. Д. Ландау, П. Л. Капица, Н. Н. Семенов и И. Е. Тамм; ставшие в скором времени руководителями атомного проекта И. В. Курчатов, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович и А. П. Александров; выдающиеся ученые, избранные академиками и членами-корреспондентами АН СССР и УССР — А. К. Вальтер, С. Н. Вернов, В. П. Вологдин, С. В. Вонсовский, Б. М. Вул, Ю. В. Вульф, Г. А. Гринберг, С. Н. Журков, И. К. Кикоин, А. П. Комар, В. Н. Кондратьев, М. И. Корсунский, Т. П. Кравец, Ю. А. Крутков, Г. В. Курдюмов, Г. С. Ландсберг, В. Е. Лашкарев, Б. Г. Лазарев, А. И. Лейпунский, П. И. Лукирский, Л. М. Неменов, И. В. Обреимов, Н. Д. Папалекси, С. З. Рогинский, Д. А. Рожанский, К. Д. Синельников, Д. И. Скобельцын, А. В. Степанов, П. Г. Стрелков, М. А. Стырикович, Д. Л. Талмуд, Г. Н. Флёров, В. А. Фок, Г. М. Франк, Я. И. Френкель, А. В. Шубников, А. Н. Щукин, великий физик, эмигрироравший в США, Г. А. Гамов и другие). Вавилов многократно обещал правительству и Сталину лично решить главную проблему — отыскать новые виды растений и их формы, которые будут с пользой применены на благо советского сельского хозяйства, главным образом через срочное выведение новых высококачественных сортов (именно поэтому открытый для него институт первоначально так и назывался — Институт прикладной ботаники и новых культур). Именно для работы в этом направлении Вавилов запрашивал огромные средства и набирал новых сотрудников.
